Бешеная скорость
Шрифт:
Он ничего не ответил, и лишь легонько, словно случайно, коснулся тоненького кружева черных трусиков, заставляя их обладательницу непроизвольно выгнуться. Она ощутила, как он осторожно потянул полупрозрачную ткань вниз, и приподнялась, помогая ему избавить себя от этого ненужного атрибута одежды.
– Ты такая красивая, - почти неслышно произнес он, проделывая нежную дорожку из поцелуев вверх по её бедру. – Иногда мне кажется, что все это сон, потому что рядом с тобой я чувствую, что живу.
Его горячее дыхание коснулось её лица, и она медленно приподняла опущенные веки, тут же попадая в пленительный омут его очаровательных глаз. Он смотрел на неё так, как не смотрел
Он наклонился к её губам и коснулся их в нежном поцелуе, который заставил её ощутить странное порхание где-то внизу живота. Она никогда не воспринимала всерьез рассказы о тех «сказочных бабочках», которые появляются каждый раз, когда девушка влюбляется, но в эту самую минуту осознавала, что если и не эти крылатые создания, то какие-то другие точно заставляют её взлетать настолько высоко, насколько это только может быть возможно. И если это не крылья сейчас вырастают за её спиной, то тогда она совершенно не представляла, как ещё объяснить это парящее состояние.
Дженнифер обхватила руками его голову, запуская в светлые волосы свои пальцы, а затем почувствовала, как он вошел в неё одним быстрым движением. Её невольный крик приглушился страстным и то же время до невозможности нежным поцелуем, и она сильнее вцепилась в его локоны. Дилан углубил поцелуй, побуждая свой язык исследовать её рот с такой хозяйской уверенностью, словно однозначно давал ей понять, что больше никто и никогда не будет иметь на это право, а затем медленно задвигался в ней, заставляя пальцы Дженнифер переместиться на его обнаженную спину. Он слегка отстранился, тем самым давая им обоих возможность выдохнуть, и остановил свой взгляд на её голубых морских глубинах. Его толчки были медленными и размеренными, но с каждой секундой становились все сильнее и чаще. Он начинал двигаться в ней все быстрее и интенсивнее, заставляя черноволосую красавицу под собой кричать от наслаждения и окончательно терять себя. Дженнифер со всей возможной силой впивалась ногтями в его кожу, царапая и раздирая её до болезненной истомы. Она, сама того не осознавая, выкрикивала его имя и просила не прекращать. Она умоляла его входить в неё снова и снова, понимая, что, если он сейчас остановится, то она просто сойдет с ума. Она улыбалась, когда Дилан наклонялся, чтобы в очередной раз подарить ей свой сладкий поцелуй и стонала, когда он покусывал её губы. Она могла бы поклясться, что это был лучший секс в её жизни. С лучшим мужчиной. С непередаваемыми ощущениями. И волшебными чувствами. Теперь она понимала, почему все, что сейчас с ними происходило, можно было принять за сон. За самый лучший сон.
И она очень боялась, что он растает, оставив после себя одни лишь воспоминания.
– Я люблю тебя, Дженни, - донесся до неё еле слышный голос, который показался ей прекрасным выдуманным концом.
Глава 12
Дилан перевернулся на живот, и в его сознание начали закрадываться какие-то посторонние звуки. Вот ветка слегка ударила по стеклу - наверное, на улице сейчас дует прохладный ветер, - а теперь где-то вдалеке залаяла Лесси – собака его соседа-зануды, который утверждал, что его «девочка» является потомком той самой колли, которая играла Лесси в серии фильмов о верной собаке. Собаку он любил, а вот Тайлера Харриса не очень. Кто-то хлопнул дверцей машины, а затем заиграла громкая музыка. Снова приехали Питерсоны. Дилан застонал и резко вытащил подушку из-под своего лица, накрывая ею свою голову, чтобы хотя бы немного приглушить мучительные звуки. Он терпеть не мог, когда ему мешали спать и, когда это происходило, обычно злился, как Черт! Неужели он забыл закрыть окно? Музыка заиграла ещё громче, и это заставило Дилана зарычать и моментально вскочить с постели. Да чтобы они провалились со своим роком! Он подошел к окну и резко закрыл его, а затем сделал глубокий вдох и на несколько секунд прикрыл глаза, наслаждаясь драгоценной тишиной.
Когда Дилан вновь открыл глаза, то заметил, что на улице солнце только-только начинало клониться к закату. Но
Он помнил каждую их встречу, каждый разговор. Знал, что она обожала ванильное мороженое в вафельном стаканчике, и что фильм, над которым она всегда плакала, он на дух не переносил, но смотрел, потому что для неё это было важно. Она любила книги Дэна Брауна и находила в них нечто особенное. Пусть многие и ругали его как автора, говоря, что он пишет «убого», но Дженни входила в ту половину его читателей, которые могли понять глубину его мысли – если его слова переходили на бумагу, то становились для неё целой жизнью.
Она всегда слишком много думала и, в большинстве случаев, это приводило к тому, что он называл «вторым концом света». Дилан усмехнулся и засунул руки в карманы своих тренировочных штанов. Он терпеть не мог женщин, которые кричали и истерили, но Дженнифер делала это так прекрасно, что любые слова с его стороны становились излишни. Он просто не хотел останавливать её, потому что обожал, когда она злилась. Это заводило его. И он уже не представлял своей жизни без этих ощущений. Без неё.
Он сказал, что любит её. Почему? Что на него нашло? Выделилось слишком много эндорфина? Или… нет, всему виной был этот чертов гормон. Было слишком рано для таких признаний, да и Дилан не был уверен в том, что слова, которые невольно слетели с его языка, не были сказаны под воздействием адреналина, то есть, в состоянии аффекта. Что, если своей неосторожностью, он спугнул её? Что, если она вызвала такси и уехала? Пока он позволил себе провалиться в пусть даже и совсем короткий, но все же сон, она могла использовать, представившуюся ей возможность, и снова «запустить шестеренки своего мыслительного процесса». Дилан знал Дженнифер достаточно хорошо для того, чтобы предположить один из самых очевидных вариантов развития событий: она поняла, что все это было ошибкой, которую они уже во второй раз совершили по обоюдной глупости. Только вот на этот раз они не были пьяны. Поэтому свалить все на неадекватность уже не получится.
Им хотелось этого. Да, черт возьми, они желали того, что сделали! И он больше не собирался делать вид, что согласен притворяться. Её прихоти он больше потакать не станет.
Спускаясь по лестнице, Дилан пытался уловить хоть какой-нибудь, даже самый малейший звук, но с каждой секундой все отчетливее осознавал, что кроме тишины, которая теперь давила на него слишком сильно, не услышит больше ничего. Всего несколько минут назад он готов был отдать все, что угодно за это безмолвие, но сейчас, все, чего он желал - просто услышать её голос. Чтобы знать, что она рядом.
Натянув на себя белую футболку, валявшуюся на полу в кухне, Дилан распахнул дверь на улицу, понимая, что ему необходимо проветрить свою голову. Куда-то выплеснуть все, что таким грузом лежало на его сердце. Разделить свои мысли с другом, который никогда не осудит и всегда поймет. С другом, который никогда и никому не раскроет ни одной его тайны. А просто примет все, что услышит. И для этого было лишь одно единственное место – мамино место.
Дилан сунул руки в карманы и, смотря на то, как солнце постепенно уходит за горизонт, ступил босыми ногами на прохладный песок. Сколько же он не приходил сюда? Год? Или больше? Ему казалось, что он не говорил с океаном уже целую вечность, и, сейчас, вдыхая солоноватый воздух полной грудью, ощущал, что, наконец, может почувствовать то, чего ему так сильно не доставало – покой. Пусть и мимолетный. Пусть и немного призрачный. Но от этого ещё более ценный.