Бешеная
Шрифт:
Ладонь переползла с бедра на выстриженную по западной моде дорожку – несуетливо, властно. Даша терпела, невольно отметив, что попала в лапы опытного, спокойного мужика.
– Тебе сказали, кто я?
– Я тебя чувствую, даже если бы мне не говорили прежде… – тихо сказала она. – Бабушка меня учила, что Черный Хозяин однажды придет…
– Ты мне нравишься, ведьма, – он был, конечно, в должной степени возбужден, но на суетливого психа не походил ничуть. – Мне сказали, ты хочешь примкнуть к Братству?
– Да, Гроссмейстер, – шепнула она.
– К великому Сатане ведет много дорог, но ни одной не проложено в обратную сторону…
– Я готова…
Ранка под левой грудью уже не кровоточила. Ладони медленно блуждали по ее телу, дым плавал по
– Ты давно служишь Ему?
– С детства, – сказала Даша. – Я же говорю – бабушка учила… Жаль, что ты не знал мою бабушку, Мастер…
«Вот уж точно, – мысленно добавила она. – Бабушка, человек верующий, придушила бы это сокровище собственными руками…»
– Я хочу войти в тебя, – сказал он негромко. – Мы должны слиться во благо Его, погрузившись в поток энергии Князя Тьмы, несущий наслаждения Той Стороны…
– Не здесь, Гроссмейстер, – сказала Даша, старательно придыхая после каждого слова. – В магии Ритуала, в сиянии Луны, посреди дьявольской ночи и с соленым привкусом крови на губах…
– Я понял, – ответил он, не убирая рук. – Через три дня – Полнолуние. И черная месса…
Даша, решив внести инициативу и разнообразие, соскользнула с его колен и медленно закружилась по комнате, раскинув руки, украдкой глядя под ноги, чтобы не влететь босой подошвой в блюдо с углями.
Резко остановилась, повернулась к нему лицом:
– Я буду ждать полнолуния, Мастер…
– Смерть! – взвыла женщина, роняя на угли истыканную иглой фигурку. – Смерть! И да растают кости Розанова, как этот воск, и растечется его сердце…
Даша кое-что сообразила: Розанов, директор из «оборонки», заклейменный демократической прессой как один из вождей «красно-коричневых противников реформ», был на выборах в Госдуму наиболее опасным противником господина Москальца. Нет, этот, в маске, безусловно, не Москалец, у того глаза синие… Да и голос не тот… Интересные методы предвыборной агитации, надо сказать.
– Иди к братьям и сестрам, – сказал Мастер. – И если кто-то выдумает к тебе приставать, смело отвечай, что отныне ты – Невеста Луны…
«Ну, спасибочки, – подумала Даша, неловкими движениями собирая разбросанную одежду. – Сей почетный титул означает, что на шабаше ты, друг ситный, намерен меня долго и вдумчиво трахать. Наслышаны-с. Там поглядим…»
Вернувшись к «братьям и сестрам», чтоб им сдохнуть, она едва не раскашлялась – дым там стоял вовсе уж коромыслом, за столом уже никого не было. Бомонд, успев погасить половину свечей, энергично обжимался – в самых неожиданных сочетаниях. Светик на сей раз оказалась в объятиях Карамельникова – но Фарафонтова, блаженно дремавшего в уголке, это уже ничуть не волновало, и несовершеннолетняя дива в расстегнутом сверху донизу платьице во второй раз за сегодняшний вечер была увлечена в кухню. Паленый обнаружился в самом дальнем углу, в обнимку с пухленьким красавчиком Дугиным, тоже трудившимся в «Листке» чем-то вроде политического обозревателя (если можно назвать политическим обозрением поток ругани в адрес тех, кто ему не нравился или не разделял его ориентации).
Остальные тоже развлекались, кто как умел, – одна Хрумкина, оставшись без пары, печально и потерянно крутила в руке бутылку фарафонтовского «Абсолюта», где на донышке еще оставалось со стакан. Даша, застегиваясь на ходу, деликатно отобрала у нее сосуд, принюхалась – вроде бы нормальный алкоголь, без добавок, – и глотнула от души. Хрумкина враз оживилась:
– Дашенька…
Не без мстительного злорадства Даша сказала:
– Оставь в покое Невесту Луны, Катенька…
– Опять… – тяжко вздохнула та, и по щекам у нее потекли слезы горькой обиды.
Глава двенадцатая
«Сатанинская гавань»
Неизвестно, что там за сложные (а то и наоборот – примитивные) процессы сработали в голове, но сегодня Даша, сидя рядом с
…Вчерашнее расставание с поклонниками Князя Тьмы прошло вполне мирно. Сначала Даша после интеллигентной беседы с Мастером собиралась посидеть подольше, благо с провозглашением ее Невестой Луны отношение окружающих стало невероятно почтительным, и с руками никто не лез – но вскоре в горнице со спиритическим столом начался свальный группешник, в придачу к травке появились и таблетки, разгорелось крайне неэстетическое обнажение души и тела. Даша плюнула, объявила громогласно, что отбывает догнаться, и покинула салон, в чем ей никто не препятствовал (Мастер из своего персонального логова так и не появился, занявшись, как мимоходом подслушала Даша, лирическими забавами со смотрительницей магического костерка).
Вот с Мастером-то и обстояло туманнее всего. Обе оперативные машины старательно продежурили чуть ли не до утра и прилежно зафиксировали, как расползалась после полуночи большая часть «чертовых кукол», как их в сердцах окрестила Даша. Однако Мастера опознать не могли, поскольку в лицо его никто не знал. Он мог быть любым из четырех вполне приличных на вид мужчин, отъехавших от дома на машинах, и одиннадцати, покинувших тот же подъезд пешком. Навешивать им «хвост» по недостатку людей и машин не смогли, конечно. Четверых автовладельцев наутро быстренько установили – но любой из них с равным успехом мог оказаться как Мастером, так и совершенно посторонним индивидуумом. А поскольку Мастер, строго говоря, ни в чем пока не обвинялся и мог подозреваться лишь в соучастии в похищении собаки гражданина Гупало, Дашино начальство к массированной отработке всех пятнадцати незнакомцев, имевших несчастье угодить под колпак, отнеслось отрицательно – даже с учетом конкретных исторических реалий, то бишь трех убийств. И Даша (что с ней редко случалось) правоту начальства признавала на сто один процент. Гораздо проще было, как предложил Воловиков, дождаться их «лунного фестиваля» и обрушить на головы парочку «суровых участковых», нагрянувших по жалобе соседей. На фестивале наверняка не обойдется без предосудительных забав, если выбрать момент попикантнее, на дачке (а Хрумкина определенно намекала, что чествовать приход полнолуния будут на даче) обнаружится и травка, и несовершеннолетняя Светик в том положении, что у прадедов именовалось «интересным» – а это уже откроет неплохие возможности для маневра и прессовки…
Поднимаясь по лестнице, Даша даже не старалась придать лицу грустную озабоченность – чуяла, что и так не похожа на веселушку. Сообщать родителям подробности убийства их единственной дочки и неизбежно выложить при этом, как юная дочушка зарабатывала карманные деньги, – занятие невеселое, сколько бы ты ни повидал «жизни наоборот»…
Она нажала кнопку звонка, вздохнув про себя и гадая, обойдется ли без истерик.
Дверь открыл высокий светловолосый парень, лет на несколько ее младше. Даша, на миг растерявшись, подняла брови: