Бешенство
Шрифт:
А где же Фил Дорр?
Бигелоу оглядел зал в поисках товарища, зная, что тот должен быть здесь. Всего три дня назад они вместе выпивали в клубе, вполголоса обсуждали старых партнеров по покеру — Ангуса, Гарри и Стена Маки. Все трое уже покойники, остались только Фил и Бигелоу. А вдвоем за покер и садиться не стоит, сказал Фил. Он собирался сунуть колоду карт в гроб Ангусу — вроде прощального подарка, чтобы тот как следует поиграл в покер на небесах. «Интересно, будет ли возражать семья? — размышлял он. — Может, они посчитают, что такой дешевый
Но Фил со своей колодой сегодня не появился.
Анна Валентайн бочком прошла в его ряд и села на соседнее место. Ее лицо было до абсурда густо напудрено — попытка скрыть возраст лишь подчеркивала каждую морщинку. Еще одна рыскающая вдовушка. Джеймс был окружен ими. В другой раз он попытался бы избежать разговора с нею, опасаясь, что Анна с ее ограниченным умишком усмотрит в этом признаки заинтересованности. Но поговорить ни с кем другим он сейчас не мог.
Склонившись к ней, Джеймс вполголоса спросил:
— А где Фил?
Анна посмотрела на него, словно удивившись, что он заговорил:
— Что?
— Фил Дорр. Он должен был прийти сюда.
— Я так понимаю, он неважно себя чувствует.
— А что с ним такое?
— Не знаю. Два дня назад он отказался пойти в театр. Сказал, что с глазами у него нехорошо.
— Мне он этого не говорил.
— Он заметил это лишь на прошлой неделе. Собирался сходить к врачу. — Анна вздохнула и уставилась вперед, на гроб. — Ужасно, не правда ли, как все разваливается. Наши глаза, наши суставы, наш слух. Я сегодня поняла, что у меня изменился голос, я этого не замечала. Посмотрела видеозапись нашей поездки в Фэнл-холл, и поразилась, что у меня такой старый голос. А ведь я не чувствую себя старой, Джимми. Я уже не узнаю себя в зеркале…
Она снова вздохнула. Слеза сбежала по ее щеке, оставляя дорожку на толстом слое пудры. Она вытерла ее, оставив бледное пятно. «Фила беспокоили глаза».
Бигелоу сидел, размышляя над этим, а вереница скорбящих тянулась мимо гроба, поскрипывали кресла, и слышалось бормотание:
«А помните, как Ангус…», «Поверить не могу, что он ушел…», «Говорят, это что-то вроде удара…», «Нет, а я слышал другое…» Бигелоу резко поднялся.
— Вы не останетесь на службу? — удивилась Анна.
— Я… Мне надо кое с кем поговорить, — объяснил он, выбираясь в проход.
Джеймсу показалось, что она окликнула его, но оборачиваться он не стал, а прямиком пошел к выходу.
Сперва он заехал к Филу — тот жил через несколько домов от Бигелоу. Дверь была заперта, на звонок никто не ответил. Джеймс постоял на крыльце, заглядывая в окошко, но смог разглядеть лишь прихожую с маленьким столиком из вишни и медную подставку для зонтов. Одинокий ботинок валялся на полу — это показалось Бигелоу странным. Подозрительным. Фил всегда был таким аккуратистом.
Возвращаясь к садовой калитке, он заметил, что почтовый ящик переполнен. Такого за Филом тоже не водилось.
«Его беспокоили глаза».
Бигелоу снова залез в машину и пропетлял километр до клиники Казаркин Холм. Когда он добрался до регистратуры, у него взмокли ладони, а пульс барабанил вовсю.
Администратор не заметила его появления — она была слишком занята болтовней по телефону.
Он постучал в окошко.
— Мне надо к доктору Валленбергу.
— Одну минуту, — отозвалась она.
С нарастающим раздражением он наблюдал за тем, как она отвернулась и зашлепала по клавишам, продолжая говорить по телефону — что-то насчет совместных страховых платежей и утвержденных сумм.
— Это важно! — сказал он. — Мне нужно знать, что случилось с Филом Дорром.
— Сэр, я говорю по телефону.
— Фил тоже болен, да? У него проблемы с глазами.
— Вам нужно поговорить с его доктором.
— Тогда пропустите меня к доктору Валленбергу.
— У него обед.
— Когда он вернется? Когда?
— Сэр, успокойтесь, пожалуйста…
Просунув руку в окошко, он нажал кнопку разъединения на ее телефоне.
— Я должен попасть к доктору Валленбергу!
Она откатилась на стуле от окошка, оказавшись вне досягаемости. Из картотеки вышли еще две женщины. И теперь все три глазели на него — психа, беснующегося в вестибюле.
Дверь открылась, и появился один из врачей. Крупный черный мужчина башней навис над Бигелоу. Его именная бирка гласила: «Роберт Брэйс, врач».
— Сэр, какие трудности?
— Мне надо видеть Валленберга.
— Его сейчас нет в здании.
— Тогда скажите мне, что стряслось с Филом.
— С кем?
— Вы его знаете! Фил Дорр! Сказали, что он болен — что-то с глазами. Он в больнице?
— Сэр, давайте вы присядете, а эти дамы пока поищут карту…
— Не желаю я сидеть! Я просто хочу знать, у него то же самое, что было у Ангуса и у Стена Маки?
Входная дверь открылась, появилась пациентка. Увидев пылающее лицо Бигелоу, она застыла, словно почувствовала, что ситуация накалена.
— Почему бы нам не поговорить у меня в кабинете? — предложил доктор Брэйс голосом тихим и спокойным. Он протянул руку Бигелоу. — Это прямо по коридору.
Бигелоу поглядел на широкую, неожиданно светлую ладонь, прочерченную широкой темной линией жизни. Он поднял глаза на доктора.
— Я просто хочу знать, — тихо проговорил он.
— Знать что, сэр?
— Я тоже заболею, как и другие?
Доктор покачал головой — это было не ответом на вопрос, а выражением недоумения.
— С чего вы должны заболеть?
— Они сказали, что никакого риска нет… Сказали, что операция безопасна. Но потом заболел Маки, и…
— Сэр, я не знаю господина Маки.
Бигелоу посмотрел на регистраторшу.
— Вы помните Стена Маки. Скажите, что помните Стена!
— Конечно, господин Бигелоу, — ответила она. — Нам было так жаль, когда он ушел.
— А теперь ушел и Фил, да? Я остался один?