Бешеный Пес
Шрифт:
— Заткнулись! — рявкнул на парней Анисим — А не то забуду про ночь, проведённую в клинике, и сам всех отделаю!
Молодой здоровяк с усмешкой посмотрел на сержанта, но промолчал. Понимал, что если не сам Анисим, то им может заняться кто-нибудь другой из старшего поколения.
«Молодые волки заметили ошибку стариков и скалят зубы — подумал я, наблюдая за происходящим — Нет. Ничего путного здесь не получится. Лишком многие тянут одеяло на себя. Ситуацию может изменить лишь сильный прессинг со стороны бояр. Да и то, от грызни это остановит не всех».
Пока
«Стоит мне только заикнуться об „озверине“ и я привлеку ещё больше внимания лейтенанта и его кураторов. Пока что, я известен им, всего лишь как хороший боевик. К каким умозаключениям они придут, обнаружив у молодого Гордея аналитические способности, а также ресурсы для поиска и идентификации зелья даже подумать страшно. Никто не поверит, что на странный мох я наткнулся случайно, а его изучение передал на аутсорсинг».
Замерев от неожиданности, я несколько раз повторил последнее неизвестное в родном мире слово, осознал, что знаю его местное определение, и отмахнулся от очередной странности до лучших времён. Из-за переноса в новое тело, память, иной раз, выкидывала разные интересные коленца.
Вернувшись к размышлениям вдруг подумал, что добавление «озверина» в самый обычный разлом — это неплохой способ избавиться от недоброжелателей чужими руками. И, видимо, большая смертность молодых аристократов перед началом курсов частично связана именно с этим. Во мне крепла уверенность, что таким образом неизвестные избавились как минимум от парочки боярских детей. Однако эту мысль я решил никому не высказывать. А то уж точно прикопают. И у стен есть уши.
Тем временем Фёдор Фёдорович довёл списки отправляющихся завтра в разлом, среди которых была и моя фамилия, а также велел каждому, проверить снаряжение и быть в готовности продемонстрировать его после обеда.
Когда курсанты стали подниматься из-за столов, я предупредил Рибутова, что задержусь, и отправился к Васильеву.
«Приоткрыть карты всё же надо — решил я — Кто-то явно пытается избавиться от лейтенанта и возглавляемого им отряда безродных. Будет лучше, если он вместе со своими кураторами будет знать об угрозе и подстрахуется, иначе в следующий раз нам так сильно не повезёт и отряд потеряет людей, на которых у меня свои планы. Только для начала нужно выяснить, кто мог знать о забронированном нами разломе с лисицами. Диверсию устроили по наущению шпиона из наших? Или постарался кто-то со стороны?»
Дождавшись, когда мы с лейтенантом останемся одни, я попросил его о приватном разговоре и сформировав «сферу тишины», рассказал о своей находке в разломе и том, как её оценили частные скупщики.
— В связи с этим я хотел бы узнать, кто имел информацию о разломе, который мы собирались зачистить? И как долго он был забронирован?
— Уверен, что ошибки нет? — вместо того, чтобы ответить, с подозрением в голосе спросил меня Васильев — Я могу увидеть растение и результаты исследований?
— Нет — покачал головой я и твёрдо встретил взгляд офицера — Люди, которые обнаружили зелье, поспешили избавиться от полученных результатов и забыть об этом как о страшном сне. Думаю, мне не стоит говорить почему.
— Зачем тогда ты решил открыться мне? — спросил Фёдор Фёдорович — Не боишься, что информация уйдёт на сторону?
— Опасаюсь — ответил я — Но вы же разумный человек и не будете распространяться о нашем знании? Это может лишь повредить делу поиска предателя. Прошу сохранить эту информацию втайне в том числе и от ваших друзей — я стрельнул взглядом в потолок — Не удивлюсь, если утечка пошла именно от них.
— От кого, от них? — лицо собеседника закаменело.
— От ваших кураторов — прямо ответил я.
— На кого ты работаешь? — ещё больше напрягся офицер.
В отличие от него я, напротив, расслабился.
— Не поверите. Сам на себя.
— Тогда откуда ты знаешь о пригляде? — посмотрел мужчина вверх.
— Предположил, что офицеру в звании лейтенанта, к тому же завершившему службу в подразделении поддержки, вряд ли удалось бы выбить для полулегального выезда к разлому автобус и сопровождение, а затем самостоятельно решить вопрос с лечением раненых и легендированием столь специфических травм — ответил я — Воспользовался логикой и, как видите, не прогадал.
На некоторое время в помещении повисла тишина, а затем Фёдор Фёдорович произнёс.
— Вокруг тебя много странностей. В семнадцать лет ты уже весьма опытный боец, впечатляющие навыки которого, я имел возможность лицезреть лично. В критической обстановке спокоен. Крови и трупов не боишься. Даже не позеленел, вытаскивая парней с того света. Затем это возвращение в разлом, весьма сомнительная находка и информация о моих старших товарищах…
Выждав некоторую паузу, мужчина вновь произнёс.
— Я тебе не верю. Ты явно на кого-то работаешь. Только вот на кого? И зачем влез в личину безродного?
— Фёдор Фёдорович! — позволил я себе улыбку — Побойтесь Бога! Ну какой с меня шпион?
— Довольно опытный и умелый — отрезал офицер.
— И со скольки лет меня взяли на службу? — приподнял я бровь — С пяти? Да и если я столь искусен, то для чего рассказал вам то, что знаю? Почему-то мне кажется, что настоящий разведчик так никогда бы не поступил. Не открылся бы лицу, за которым приставлен следить. А тем более не выразил бы недоверие к его кураторам и их близкому окружению.
В помещении вновь повисла тишина и Васильев произнёс.
— Возможно ты и прав, но что-то с тобой явно не так.
— Только то, что я отлично владею клинком и не стесняюсь его применять — ответил я — А с остальным несогласен. У нас много молодёжи со светлыми головами. Уверен, имейся у них нужные сведения и они бы пришли к таким же выводам.
Фёдор Фёдорович некоторое время всматривался в моё лицо, прислушиваясь к интуиции и пытаясь понять, вру я или нет. Потом спросил.
— Так что ты от меня хочешь?