Бесконечная история
Шрифт:
Из всех растений сохранилось только то дерево, в цветке которого сидел Бастиан. Но едва мальчик, боясь вывалиться, ухватился за лепесток, как тот рассыпался под его рукой и ветер унес облако взвихрившихся песчинок. Теперь ничто уже не мешало Бастиану глядеть вниз, и он содрогнулся, увидев, на какой головокружительной высоте он находится. Чтобы не упасть и не разбиться, надо было поскорее как-нибудь спуститься вниз.
Осторожно, боясь резким движением разрушить дерево, Бастиан вылез из цветка и не без риска сел верхом на гибкий стебель, который согнулся, как удилище. Но только ему удалось перебраться на стебель, как цветок рассыпался, превратившись в тучу красного
Все так же осторожно пополз Бастиан вниз по стеблю. У другого на его месте при виде той высоты, на которой он балансировал, закружилась бы голова, и он, наверно, упал бы и разбился, но Бастиан теперь не знал, что такое паника и головокружение – нервы у него были железные. Он прекрасно понимал, что стоит ему сделать хоть одно неловкое движение, и стебель обломится. Чтобы этого избежать, надо было предельно собраться. Поэтому продвигался он крайне медленно, но в конце концов все же добрался до того места, где стебель становился стволом и стоял почти вертикально. Обхватив его руками, мальчик тихонько заскользил вниз. Не раз осыпал его сверху цветной песок. Боковых ветвей уже не было, а если где и торчал еще какой-то сучок, он рассыпался, едва Бастиан к нему прикасался, чтобы удержать равновесие. Чем ниже, тем толще становился ствол, его уже невозможно было обхватить руками, а Бастиан все еще находился на головокружительной высоте. Он застыл, соображая, что же делать дальше.
Но долго размышлять ему не пришлось. Чудовищной высоты пень – деревом его уже нельзя было назвать, – по которому спускался Бастиан, содрогнулся и рассыпался, превратившись в крутую конусообразную гору. Бастиан кубарем покатился вниз – все быстрее и быстрее. Перекувырнувшись несколько раз, он растянулся у подножия горы. Летевшее ему вдогонку облако цветной пыли чуть было не засыпало его, но он выбрался, вытряхнул песок из ушей, выплюнул изо рта, отряхнул одежду. И огляделся.
Картина, открывшаяся его взору, поразила его: песок двигался, он медленно перетекал с места на место, то вихрясь, то струясь широким потоком и постепенно образуя холмы и дюны разной высоты и протяженности, а главное, разных цветов. Голубой песок устремлялся к голубому холму, зеленый – к зеленому, фиолетовый – к фиолетовому. Перелин рассыпался, превращаясь в пустыню! Но что это была за пустыня!
Бастиан забрался на пурпурно-красную дюну. Куда бы он ни глянул, повсюду виднелись лишь песчаные холмы всех цветов, и ни один оттенок не повторялся. Ближайшая дюна была ярко-синей, та, что за ней, – шафранно-желтой, еще чуть подальше – такой ярко-красной, что казалось, она светится изнутри, а вокруг играли все цвета: индиго, травянисто-зеленый, небесно-голубой, оранжевый, персиковый, нежно-розовый, бирюзовый, сиреневый, рубиновый, шоколадный, охра и лазурь. Это пиршество красок простиралось до самого горизонта. Ручьи золотого и серебряного песка бежали между холмами, отделяя один цвет от другого.
– Это Гоаб, – сказал Бастиан вслух, – Разноцветная Пустыня.
Солнце поднималось все выше и выше, и жара становилась невыносимой. Воздух над многоцветными дюнами стал мерцать, и у Бастиана зарябило в глазах. Он уже ясно понимал, что попал в тяжелое положение. Жить в этой пустыне невозможно, и, если ему не удастся из нее выбраться, он очень скоро погибнет.
Рука его невольно коснулась Амулета Девочки Королевы, висевшего у него на шее, в надежде, что он его выведет. И Бастиан храбро двинулся в путь.
Он спускался и подымался по песчаным холмам, час за часом с трудом продвигаясь вперед, но ничего, кроме дюн, не видел. Менялись лишь их цвета. Его сказочная
Солнце – клубящийся огненный шар – уже давно стояло в зените и, похоже, не собиралось двигаться дальше. Этот день в пустыне был таким же долгим, как ночь в Перелине.
Бастиан шел вперед, не останавливаясь. Глаза его горели, а язык совсем одеревенел. Но он не сдавался. Он отощал, тело его стало поджарым, а кровь, казалось, так загустела, что с трудом текла. И все же он упрямо шел дальше, не спеша, шаг за шагом, но и без передышек, так, как идут опытные проходцы пустыни. Он не обращал внимания на мучившую его жажду. В нем проснулась железная воля – и усталость, и все лишения были ему нипочем.
Он думал о том, как легко он прежде терял мужество: начинал множество разных дел, но при первой же трудности у него опускались руки. Он всегда заботился о еде, до смешного боялся заболеть и страшился физической боли. Теперь все это в прошлом.
Пересечь Разноцветную Пустыню Гоаб еще никто никогда не отважился. Да и после Бастиана никто на это не решится.
И вероятно, никто никогда не узнает о его подвиге.
Эта мысль сильно огорчила Бастиана, но она не могла его остановить, все говорило о том, что Пустыня Гоаб огромна и ему никогда не удастся добраться до ее края. Однако уверенность, что, несмотря на всю его выносливость, ему рано или поздно все равно придется погибнуть, не пугала его. Он примет смерть спокойно, с достоинством, как принято у охотников племени Атрейо. Но так как никто не решится отправиться в эту пустыню, то и некому будет рассказать о гибели Бастиана. Ни в Фантазии, ни в Мире людей. Просто он будет считаться пропавшим без вести. Словно бы он никогда и не был в Фантазии, никогда не шагал по Пустыне Гоаб.
Пока он шел и думал об этом, ему вдруг пришла в голову одна мысль. «Фантазия вся целиком описана в той книге, которую пишет Старик с Блуждающей Горы, – думал он. – А эта книга и есть «Бесконечная История» – он читал ее на чердаке. Может быть, и то, что с ним сейчас приключилось, там тоже описано. И вполне вероятно, что когда-нибудь кто-то другой ее прочтет, – может, даже уже и сейчас читает, в эту самую минуту. Значит, есть, наверное, возможность подать этому «кому-то» знак».
Песчаный холм, на котором стоял в это время Бастиан, был синим, того оттенка, что называется ультрамарином. А дюна, отделенная от него лишь узкой ложбинкой, была огненно-красной. Бастиан подошел к ней, сгреб обеими руками кучку красного песка, отнес его на синий холм и насыпал на его склоне длинную красную дорожку. Потом он пошел за новой порцией красного песка, и так ходил много раз подряд. В конце концов у него получились три гигантские буквы. Они резко выделялись на синем фоне:
Б Б Б
С удовлетворением оглядел он дело рук своих. Каждый, кто читает или будет читать «Бесконечную Историю», не может не заметить эти буквы. Значит, что бы с ним ни случилось, люди узнают, где он погиб.
Он сел на вершину огненно-красной дюны, чтобы немного передохнуть. Буквы, освещенные ярким солнцем пустыни, так и сияли.
Еще одно воспоминание о том, каким он, Бастиан, был прежде, в Мире людей, стерлось. Он решительно забыл, что был когда-то обидчивым и ранимым, а иногда даже просто нытиком. Он гордился своей теперешней стойкостью и твердостью. Но вот у него уже возникло новое желание.