Бесконечная война
Шрифт:
— Мы будем использовать поле, сэр? — спросил Рилавд.
— Возможно, но не сразу, если только тельциане нас не опередили. Я не в восторге от перспективы жить день за днем в боекостюме.— И я был также не в восторге от перспективы сражаться шпагой, копьем или метательным ножом, сколько бы электронных врагов ни отправил я в Валгаллу с их помощью.
Я посмотрел на часы:
— Так, нам не мешает наведаться в резервуары. Проверить, все ли готово.
До прыжка оставалось еще два часа.
Резервуарный зал напоминал химический завод — круглый пол имел добрую сотню метров в диаметре, и
Из-за резервуара показался сержант Блазинский и отдал честь.
— Что это такое? — Среди всеобщего царства серого цвета какое-то яркое пятно.
— Это кот, сэр.
— Еще бы.— Здоровенный котище, полосатый. На плече у сержанта он выглядел нелепо.— Скажем по-другому: что здесь делает этот кот?
— Это талисман отделения техобслуживания, сэр.— Кот слегка приподнял голову, пошипел и снова задремал.
— Довольно жестоко,— сказал Чарли,— После начала ускорения от него одна шкура останется.
— Нет, нет, сэр!
– - Сержант почесал кота по спинке. Оказалось, что там имеется вводной клапан для флюокар-бона, точно такой, как у меня под бедром.— Мы его купили на Старгейте. Такие коты сейчас есть на многих кораблях, сэр. Капитан подписала нам бланки.
— Что ж, она имела право, это ее корабль. А собаку нельзя было купить? — Боже, я ненавидел котов, они вечно лезут под ноги.
— Нет, сэр, собаки не приспосабливаются. Не выносят невесомости.
— А как вы его поместите в резервуар? — спросил Чарли.
— Мы поставили добавочную кушетку.— Великолепно, значит, вместе со мной в резервуаре будет это животное.— Мы только укоротили привязные ремни.
— Ему требуется особый препарат для упрочения стенок клеток, но он входит в цену кота.
Чарли погладил кота, почесал ему за ухом. Кот замурлыкал, но не шевельнулся.
— По-моему, он довольно глупый.
— Мы ему уже ввели «микстуру», заранее. Вот отчего он такой сонный, наркотик снижает темп обмена веществ до предела. Так его легче укладывать.
— Ладно, пускай живет,— сказал я,— Но если он будет путаться под ногами, я лично отправлю его в регенератор.
— Да, сэр,— с облегчением сказал сержант. Думает, наверное, что я пожалел котика. Погоди, парень.
Таким образом мы осмотрели весь корабль. Кроме двигателей; мы не могли пройти в грузовое отделение, где замерли в массивных гнездах робоснаряды и штурмовики.
В воздушном шлюзе не было иллюминаторов, а возиться с накачкой воздуха и обогревом не хотелось — удовлетворенное любопытство того не стоило.
Я уже начал чувствовать себя каким-то суперкладовщиком. Вернувшись в комнату отдыха, вызвал Холлибоу. Она доложила, что все в порядке, у нас в запасе оставался еще час, и мы сыграли с компьютером в интересную игру «Криг-шпиллер», что на немецком означает «Игра в войну». В самый разгар прозвучал сигнал десятиминутной готовности.
Противоперегрузочный резервуар гарантирует пятьдесят процентов выживаемости при
Пять недель или пять часов — в резервуаре вы не ощущаете течения времени. Абсолютная изоляция от окружающего. Можно несколько часов подряд вспоминать собственное имя.
Поэтому я совсем не удивился, что не почувствовал прошедшего времени, когда вдруг все мое тело зачесалось — кровь приливала к онемевшим тканям. Зал резервуарной напоминал палату астматиков — тридцать девять человек и один кот кашляли и чихали, стараясь избавиться от остатков флюокарбона.
Около сотни людей слонялось уже снаружи резервуара, потягиваясь и массируя руки и ноги. Великий космос! Окруженный целыми акрами обнаженного женского тела, я старательно смотрел им прямо в лица, отчаянно старался решить в уме дифференциальное уравнение третьей степени. С переменным успехом, но все же спокойно добрался к лифту.
Холлибоу уже вовсю командовала, выстраивала людей в шеренги. Я обратил внимание прежде, чем закрылась дверь, что у людей из одного взвода имеется легкий кровоподтек по всему телу — у всех до одного. Я решил поинтересоваться на этот счет у медиков и техобслуживающего персонала.
Глава 4
Мы шли с ускорением в один g три недели, не считая коротких периодов невесомости. «Масарик II» по широкой петле удалялся от коллапсара Реш-10. Люди вполне удовлетворительно приспособились к корабельному распорядку. Я старался загрузить их как можно больше тренировками и занятиями по теории — для их собственной пользы. Хотя я был не настолько наивен и понимал, что они смотрят на все со своей колокольни.
Примерно через неделю полета обнаружилось, что рядовой Рудковский (помощник повара) соорудил кустарный перегонный аппарат и продуцирует 95-процентный спирт. Я решил не пресекать: жизнь и без того была лишена разнообразия, но мне было чертовски любопытно узнать, где он достает сырье — это при нашем-то замкнутом цикле — и чем ему платят за «бормотуху». Я начал с конечного звена цепочки — с доктора Алсевер. Она справилась у Джарвила, Джарвил — у Каррераса, Каррерас — у Орбана, повара. Оказалось, что сержант Орбан все это и придумал, Рудковский выполнял черновую работу.
Система была такая.
Каждый день подавался какой-то сладкий десерт — желе, крем или пирог. Вы могли его есть, хотя, как правило, десерт был до невозможности приторный,— или не есть. Если десерт оставался у вас на подносе, когда вы спускали поднос в окошко регенератора, Рудковский выдавал вам расписочку на десять центов, а десерт отправлялся в чан. У них имелось два чана — один «работающий», другой в стадии заполнения. В каждый чан вмещалось двадцать литров.
Записка-десятицентовка значила, что вы находитесь в самом низу системы, позволявшей купить пол-литра чистого этилового спирта за пять долларов (в расписках). Отделение из пяти человек вполне могло позволить себе покупать литр «бормотухи» раз в неделю. Для здоровья не опасно, но достаточно для вечеринки.