Бесконечное лето: Город в заливе
Шрифт:
Алиса нахмурилась — почему, интересно, эта идея не пришла в голову никому, кроме Слави? И почему она не поделилась ей с остальными?
***
По какой-то причине мне казалось, что снаружи, к тому времени, как я выйду на палубу, будет уже мягкий синий вечер — сколько мы оперировали, часов же восемь, никак не меньше! — и жестоко промахнулся. Судя по положению солнца, время не дотягивало еще и до полудня. Какой длинный день — а ведь дел осталось еще невпроворот. Нагнать злобных пиратов, освободить девчонок, да
А с людьми, тем временем, наблюдалась некоторая напряженка — в строю нас оставалось ровно четверо, Рок к активным действиям был пока явно непригоден. С другой стороны, были и хорошие новости — пока мы со Славей куковали в импровизированной операционной, Датч плюнул на конспирацию и приказал Бенни срочно «починиться» и самым полным ходом идти в направлении Роанапура. Туда же, кстати, куда скрылась неистовая четверка вражьих катеров.
Найти негодяев в этих водах будет даже не сложно, а, мягко говоря, затруднительно — здесь, между островами Кут и Мак лежат десятки островков поменьше, и на каждом можно оборудовать убежище, которое не найдешь без микроскопа. А ведь пираты могут тут и не задерживаться, и рвануть сразу в Роанапур — чертовски удобное место, и потеряться там еще удобнее, чем посреди моря. А могут сделать круг по воде и повернуть в сторону Камбоджи… нет, туда вряд ли, слишком далеко, но все равно — не очень радостная ситуация.
Я стоял на носу «Черной Лагуны», держась за леера, и настолько глубоко, наверное, погрузился в размышления, что даже не расслышал, как позади прошелестели легкие шаги. А когда обернулся, чтобы пройтись для увеличения притока крови к мозгу — есть у меня такая привычка — то тут же и встал в остолбенении.
— Реви? — она была точно так же, как и всегда, черная майка, синие шорты, зеленые ботинки с развязанными шнурками, две кобуры. Темные волосы, завязанные в хвостик, развевались на ветру. И — никаких следов ранения, ни крови, ни рубца, ни даже белого, выделяющегося за загорелой обветренной коже, шрама.
Все точно, как и обещала Славя.
— Не похожа? — Реви прищурилась. Выглядела она расслабленной, ироничной, совсем не похожей на себя вчерашнюю, быстро и сухо, как майор в штабе, рассказывающую мне сегодняшнюю диспозицию. Может, это смертельное ранение так на человека влияет?
— Но ты же… тебе нужно лежать и поправляться…
— Не будем о ерунде, — отмахнулась Реви. Глубоко и с удовольствием вздохнула, окинув взглядом безоблачный горизонт. — Ты чем тут занимаешься?
— «На берегу пустынных волн стоял он, дум великих полн, и вдаль глядел», — по привычке легко отшутился я. — Куда «Титаник» плывет — об этом размышляю, главным образом.
— Нет, — покачала головой Реви. — Ты зачем здесь?
— В каком смысле? Сопровождаю вашу посудину, обеспечиваю безопасность по мере сил, ты же сама Датча убедила тогда, что мне и девчонкам…
— Ты что-то совсем ничего не понимаешь — с умственной деятельностью, видимо, все совсем плохо, — заключила Реви. — И что она в тебе нашла?
— Не понял…
— Ты здесь не просто так, — разделяя слова паузами, четко проговорила Реви. — А с какой целью, и что тебе делать дальше — подумай и реши. Только быстро. Времени осталось не так много.
В этот момент катер как-то особенно сильно качнуло, я потерял равновесие, зацепился за мокрый и скользкий комингс, упал и довольно чувствительно приложился головой об ограждение. А когда снова поднялся на ноги, на палубе уже никого не было, с севера начинал дуть какой-то серый шершавый ветер, и море на глазах приобретало неприятный лиловый, с желтыми барашками пены, оттенок.
Тогда я подумал как следует, и упал снова.
***
Фантомные боли — это не очень весело. Одно дело, когда ты валяешься без движения потому, что тебе прострелили руку, скажем. Или ногу. Или пробили легкое, и из груди через рот вылилось пол-литра крови. Это уже не говоря о более мирных повреждениях — ушибах там, вывихах и прочих мелких неприятностях. Совсем иное — когда у тебя болит то, что болеть не может в принципе. Сто лет назад вырванный зуб, давно зажившая рана — или душа, скажем.
— Как ты, Саш? — оказывается, я лежал на кровати… стоп, на «Черной лагуне» есть всего одна относительно пристойная кровать, и она принадлежит…
Да, это была каюта Датча, а надо мной со стаканом воды стояла обеспокоенная Славя.
— Мне приснилось, что меня съели волки на Коннектикутской платной автостраде, — прохрипел я. Надо к любому событию подходить творчески, я так считаю.
— У тебя был приступ, — мягко сказала Славя. Я от неожиданности стукнул дрожащим стаканом о зубы. — Датч перенес тебя сюда.
— В свою каюту? — поразился я. — А сам уступил?
— Почему бы и не уступить? — Славя улыбнулась. — Если я прошу.
Я вспомнил про аномально доверчивых пиратов несколько часов назад и не стал развивать эту тему.
— А где… Реви? Я видел…
Во взгляде девушки снова появилась озабоченность.
— Реви лежит в отключке, обколотая морфием, и после нашей с тобой операции даже не пошевелилась. Она меня сейчас беспокоит меньше всего. Как ты себя чувствуешь? Голова болит?
— Голова — нет, — честно ответил я. — Нога очень тянет зато, правая. Там у меня старые шрамы — бандитская пуля родом из лихих девяностых.
Соврал, конечно. И пуля, и девяностые тут были совершенно не при чем, да и в этом теле у меня ничего подобного быть не могло. Но было поздно: с языка одна за другой срывались легкие, простые фразы, и медленный мозг просто не успевал уследить за всеми.