Бесконечное лето: Не чужие
Шрифт:
— Из-за острова на стрежень! — громко сообщил я темноте со смутно синеющими квадратами окон и белыми прямоугольниками кроватей. Дальше я забыл, и едва начавшуюся песнь пришлось оперативно закончить: — Стеньки Разина челны!
— «Челны» — это неинтересно, — сонно проворчала из-под ближайшего одеяла Алиса. — Вот если бы члены…
— Я намерен эту ремарку сейчас проигнорировать, — сказал я, осторожно подводя мечтательно улыбающуюся
Щелкнул выключатель настенной лампы, загорелся яркий с непривычки желтоватый ночник. Лена спала, как обычно, отвернувшись к стене, Славя лежала лицом вверх, и на нем традиционно не отражалось ни единой эмоции, кроме вселенского равнодушия и готовности, если понадобится, немедленно, выступать в поход против того, на кого укажет партия и правительство. Ульяна безуспешно боролась с одеялом, которое упорно не желало быть похожим на древнеримскую тогу. Алиса уже распустила на ночь волосы, и они посверкивали в полусвете тяжелым золотым блеском.
— А я намерена сказать, что ты своим ревом оскорбляешь здесь всех людей с музыкальным слухом, — ухмыльнулась она. — Мику, гляди, уже давно перекосило от отвращения. Я просто поражена твоей черствостью, Санек. Или как правильно говорить? Чертвотой? Чертвастостью?
— Ребят… — сидящая на кровати Мику прижала руки к лицу, словно прикрывая зевок. — Я…
— Чертвастость — это преобладающая особенность твоего характера, Двачевская, — заметил я. — Неизменная, бесконечная и вечная, прямо как Вселенная. Нам на той неделе на лекции по диамату рассказывали, помнишь?
— Бляха-муха! — Ульяна живым мячиком подскочила на своей кровати. — Сашка, Алиса — у Мику…
Но мы и сами уже видели, потому что Мику отняла руки от лица. Из носа из нее вязкой струйкой текла кровь — совсем темная в зыбком свете ночника. Она капала с подбородка на грудь, пятнала одеяло и простыни. Ладони у девушки уже все были в этой черной, противной влаге.
— Ребята… — она хотела сказать это громко, крикнуть, привлечь внимание, но ее голос тоже менялся, он плыл и трескался. — Помогите…
Алиска успела, конечно, быстрее — она одним прыжком перемахнула спинку кровати и утопила большую хромированную кнопку звонка быстрого вызова, тот противно и долго задребезжал. Хороший был день, жаль, что закончился.
Мику увезли в операционную — опухоль внезапно дала новые метастазы. Теперь гортань ей пришлось удалять практически полностью, и когда-то звонкий голос девушки мы услышали вновь уже очень нескоро.
***
Не помню, говорил ли я, что в нашем «купе» был еще и телевизор. Ну, то есть не совсем телевизор, конечно — скорее, что-то вроде утопленного в стену экрана ЭВМ, по которому постоянно бежали неторопливые волны абстрактных
В общем, когда телевизор внезапно заработал, это стало легкой неожиданностью. Мы как раз опробовали новый разговорный шифр, предложенный Славей, на случай тотальной прослушки: пришельцев решено было называть тетушками, «люблю» означало «ненавижу», «дача» — «корабль», и так далее. А прошедшее время означало будущее — это был уже вообще высший пилотаж, многие от этой зашкаливающей сложности сбивались.
— Люблю я свою тетю, — ласково проворковала Славя с самой искренней своей улыбкой. — Жить без нее не могу прямо! В прошлом году я ей так помогала на даче! Консервацию закатывала, очень хорошо выходило. Одна банка, правда, взорвалась — такое несчастье!
— А ты разве умеешь банки-то закатывать? — умело подыгрывала ей Ульянка, втихомолку давясь от смеха и подмигивая мне сразу обоими глазами. Конспирация явно не была ее сильной стороной. — Да и где ты их брала на даче?
— Забыла, — безмятежно отвечала Славя. — Подумать нужно, повспоминать.
— Дача, наверное, на отшибе была, — просипела Мику. — Случись что, и помощи не от кого ждать.
Это нас немного остудило. Размышлять про разные взрывающие штуки, конечно, здорово, пока это не касается лично тебя. Почему-то смерть в огне посреди безвоздушного пространства ни у кого не вызвала энтузиазма. Повисло молчание.
Тогда-то я и заметил, что из телевизора на нас смотрит чье-то лицо. Сложенное из белых и черных точек, оно именно следило за происходящим, поводя глазами и слегка поворачивая голову то вправо, то влево, контролируя наши движения. Это было внезапно, конечно. Но куда больше неожиданностью стало то, что с нами связался человек — тьфу, черт, не человек, конечно — который не принадлежал к экипажу «Пеона».
— Заткнитесь и слушайте, — сказал он. Речь доносилась чисто, нашлепка на глазу выглядела миниатюрной черной дырой, порталом в иные миры. — Оставьте ваш смешной код, даже если бы парни в капитанской рубке и слушали вас, то в ближайшие несколько минут им светит на этой частоте только глухое бессвязное бормотание.
Славя развернулась к экрану — мягким змеиным движением.
— Вы — тот, кто…
— Тот самый, — подтвердило лицо с другой стороны. — Зовите меня Уолтар, так будет правильнее всего, хотя ваши далекие предки умудрились извратить даже это простенькое имя… И да, эти двое у тебя за спиной обязаны мне своими жизнями, а маленькая… привет, пра-пра-пра… и еще примерно двести пятьдесят раз правнучка.
<