Бесконечный матч

Лобановский Валерий

На первую же нашу тренировку заявилось несколько тысяч болельщиков. Это бы ладно, но вечером смотрим телевизор и глазам не верим: тренировка на радость соперникам показана на экране. Пришлось принять некоторые меры, чтобы прекратить подобную утечку информации. Впрочем, «режим секретности» создали вокруг себя все команды. Когда, к примеру, наши представители попытались «подсмотреть» товарищеский матч сборной Венгрии в Леоне с одним из местных клубов, они были обнаружены, и деликатно, но настойчиво их попросили удалиться.

Мексика жила в предвкушении начала чемпионата, мы – в ожидании первого матча. Провели две контрольные встречи, проба сил прошла вполне удовлетворительно. Главное, мы убедились, что футболисты

быстро адаптировались к новым условиям. Прежнее руководство сборной (никоим образом не хочу обсуждать их действия, а тем более – критиковать) со своей стороны считало, что подготовка закончена, и на период после 7 мая (товарищеский матч с финнами) была запланирована всего одна контрольная игра в Мексике, с тем, наверное, чтобы посмотреть, как чувствуют себя люди в непривычных условиях жары и высоты. Нам же нужна была как минимум еще одна игра – проверить, как притерлась одна группа игроков к другой: ряд футболистов появился в сборной в последний момент. Мы попали в условия, когда решения надо было принимать на ходу – составлять программу, реализовывать ее… И – ждать, что из этого получится.

Не буду посвящать читателей во все таинства наших тренировочных будней. Не столько из опасения утечки информации, сколько из боязни утомить. Скажу лишь, что положительного эффекта (речь не о результате, а о достигнутом качестве игры, по достоинству оцененном специалистами) удалось добиться прежде всего благодаря применению различных тренирующих средств, чередованию нагрузок и с помощью разнообразных, не утомляющих психику форм занятий. Они были очень непродолжительными по времени, по исключительно интенсивными. Разумеется, интенсивность их менялась в зависимости от целей и задач каждого занятия, от состояния игроков и турнирного календаря.

Все это и способствовало тому, что наша команда в мексиканских условиях могла заданно или по обстоятельствам чередовать темп и ритм игры, применяла различные методы коллективных действий в атаке и в обороне, сохраняла достаточно высокий уровень работоспособности. И это при том, что большинству ее игроков в составе киевского «Динамо» довелось в первой половине сезона испытать перегрузки, почти равные энергозатратам полного сезона.

О том, что мы себя не обманывали, не выдавали желаемое за действительное, помимо медико-биологических исследований говорят и педагогические наблюдения тренерской группы. Своеобразный хронометраж количества и качества выполнявшихся футболистами тактико-технических действий (ТТД) проявил любопытнейшую картину.

О том, что игроки не достигли еще необходимого состояния, свидетельствует тот факт, что количество ТТД во вторых таймах снижалось в трех матчах и только в игре с канадцами незначительно возросло, чему, видимо, способствовали замены. По этой же причине существенно снизился в этом матче процент брака по сравнению с первым таймом. То же, впрочем, произошло и в матче с французами. Но тут объяснение, надо полагать, лежит в повышенном чувстве ответственности игроков за исход встречи, которым они прониклись, и, возможно, еще и в том, что французы, уравняв игру, об ином исходе и не помышляли, а потому и не шли на риск.

Суммарно же количество ТТД было на высоком уровне в первом матче – против сборной Венгрии, несколько ниже – в игре с французами, очень низким – в матче с канадцами и, представьте себе, самым высоким – в проигранном бельгийцам. А процент допущенного брака оказался равным в матчах с Францией и Бельгией.

Анализ коллективных действий нашей сборной показал, что выбранный тренерами и игроками обобщенный образ игры удалось реализовать во встрече с командой Венгрии на 85–90 процентов, Франции – 90–95, Канады – 75–80 и Бельгии – 80–85. Казалось бы, что проку в таких подсчетах? Но нам, тренерам, они дают наглядную картину игровой деятельности каждого футболиста и указывают направление в дальнейшей

работе. А читателям, возможно, они объяснят в какой-то степени тот удивительный факт, что и пресса, и специалисты назвали матч СССР – Бельгия одним из лучших на чемпионате, воздав должное и победителям, и проигравшим. Иное дело, что нам не удалось преодолеть факторы психологического свойства, из-за чего нас и назвали в мексиканской печати жертвами обстоятельств. Перед которыми, добавлю от себя, мы уже не первый раз спасовали. Конкретно говорить о качестве судейства, заметно отставшем от качества игры большинства команд, у меня нет желания. Надеюсь, читатели простят меня за это, ведь столько о судействе в Мексике уже сказано и написано, в том числе и об арбитраже нашего матча с бельгийцами.

Возвращаясь же к анализу игровой деятельности наших футболистов и команды в целом, отмечу, что он выявил некоторые отступления в реализации отдельных тактических фрагментов игры, а это как раз и не позволило создать более надежные коллективные действия, прежде всего – при обороне. Будем достаточно самокритичны и сошлемся именно на это обстоятельство, а не только на действия шведского арбитра или его испанского помощника. Ведь цена индивидуальных решений в коллективном ведении либо атакующих, либо оборонительных действий необычайно высока. Особенно – при отсутствии замены уставшему или выбывшему из строя. Признаюсь в связи с этим, что за дарованное перед началом чемпионата мира время нам так и не удалось подвести весь наличный состав сборной к тому уровню, который необходим для более успешного выступления.

Финальные турниры мирового первенства – это своеобразные вехи, когда уточняются представления о перспективных формах работы в футболе. Нередко после чемпионатов мира (проходят ведь они не часто, раз в четыре года) происходит пересмотр устоявшихся мнений о целесообразности тех или иных тактических построений, стратегии игры, турнира, принципиальных методов подготовки.

Мексиканский турнир 1986 года не обогатил футбол революционными идеями. Но это ни в коей мере не говорит о застое тренерской мысли или снижении уровня исполнительского мастерства футболистов. Напротив, еще более возросшая популярность футбола усилила его интеллектуальное начало и повысила требования к тактико-стратегическому содержанию игры, технической оснащенности.

Ничего нового, если сравнивать с такими важными вехами в развитии футбола, как чемпионаты мира 1958, 1966 и 1974 годов, в Мексике мы не увидели. Футбол не остановился в своем развитии, оно, безусловно, продолжается, но очень медленно, на мой взгляд, экстенсивно: углубляются, расширяются, то есть совершенствуются уже достигнутые составляющие техники, тактики. Но футбол, вне всякого сомнения, вновь перейдет на интенсивный путь развития, и могут появиться новые варианты тактических приемов, которые повлекут за собой и новые требования к подбору и подготовке футболистов.

Так называемый тотальный футбол, впервые продемонстрированный сборными Голландии и ФРГ на чемпионате мира 1974 года, дополненный и доработанный в последующие годы, оказался настоящей золотой жилой. Сейчас эта жила разрабатывается во всех направлениях. И мексиканский финал показал, что поиск оптимальных тактико-стратегических решений в рамках тотального футбола еще имеет достаточный простор.

Вспомним, как непринужденно переключала регистры тактик даже в одном матче сборная Франции. Какое неожиданное решение нашла в поиске надежности сборная Бразилии, совершенно видоизменившая организацию игры по сравнению с предыдущим чемпионатом мира. Сколь многого добилась неброская с виду сборная Бельгии лишь благодаря умению стратегически здраво мыслить. А неуязвимость сборной Аргентины легко объясняется удачным чередованием надежности тактических форм игры в зависимости от особенностей соперников и смены стратегических ситуаций на поле.