Беслан
Шрифт:
Пагиевым. Люди продолжают приходить. В Беслане, по словам жителей, впервые появились автомобильные пробки – все едут на кладбище.
Консул /2004/09/06 15:50 /
Город мертвых ищет живых
Чтобы понять, что произошло в пятницу в Беслане, журналисты могут сделать лишь одно – говорить с очевидцами событий. Часто их свидетельства не совпадают: кто-то видел какой-то момент своими глазами, кому-то про него рассказали другие заложники. Поэтому в репортажах наших корреспондентов есть и взаимоисключающие рассказы.
Но если проанализировать
О событиях последних дней – в репортажах наших корреспондентов.
…Он что-то шепчет и смотрит в одну точку. Вдруг вскакивает и куда-то бежит. Сшибает людей, не видит машин и, словно его батарейка внезапно села, валится на асфальт.
– Тронулся он. Еще в пятницу, когда прибежал к школе, – старушка сморщенной ладошкой закрывает от ужаса глаза. – У него там мать была, жена и трое мальчишек. Жену и мать он увидел в окно – они были уже мертвы. А пацанята еще живы. Кинулся к ним, почти добрался.
Руку протянул… А в это время на них рухнула балка. И всем троим размозжило головушки… Бедные-бедные детки!..
Женщина билась в конвульсиях и кричала так, что стыла кровь.
Мимо нее на носилках пронесли сына. Из больницы – в морг. Из-под белой простыни вывалилась рука. Черная, с запекшейся кровью. 'Зачем мне теперь жить?!' – кричала она по-осетински. Это было в пятницу днем, когда только-только начали привозить самых первых живых и мертвых. И когда еще никто и представить не мог всех масштабов этой трагедии. В субботу утром она повесилась.
…Мальчишка выбрался из школы без единой царапины. Пока родители рыдали от счастья, он забаррикадировался в своей комнате и сутки оттуда не выходил. Потом выбежал, залез на дерево и закричал:
'Там все мочу пили, как лимонад. А я не пил!.. Папа, ты мне веришь?!'
Им было уже все равно – боевики расстреляют или пойдут на штурм свои. Только дайте воды. Воды! Воды!!! У многих начались галлюцинации. Озеро, мираж в пустыне… Они просто умирали от жажды.
В субботу школу очистили от трупов. Вернее, не трупов – фрагментов тел. Из Беслана выехало шесть огромных рефрижераторов. В них – от 500 до 700 мертвых людей.
'Это вы составляете списки?'
Блокнот пухнет от фамилий и телефонов.
– Если вы вдруг что-то про моих узнаете, позвоните. А может, их увезли в Москву?.. – женщины смотрят с такой надеждой, что автоматически набираю МЧС, Минздрав и т.д. Фамилий эвакуированных в столицу почему-то нигде нет.
– Девушка, вы составляете списки? И моих запишите, – народ выстраивается в очередь, а Тамара Кокова протягивает фотографии.
–
Аллочка, невестка моя, была с двумя детьми – Кристиной, она в первый класс пошла, и с Астимурчиком, ему два годика. И бабушка с ними была, Таира Мукагова. Мальчика мы нашли – он в больнице, ножки немножко посечены. Люди видели, как Аллочка вынесла его из школы и отдала кому-то на руки.
– Они две подружки – Кусова Анжела и Баскаева Диана, 14 лет им, сидели вместе. Человек пять видели, как они выпрыгнули, – Света, мама Анжелы, еле говорит.
– Девочка в больнице говорила, что видела мою Дианочку, – с трудом держится вторая мама, тоже Света. – 'Я повернулась, а у нее на кофте кровь. Да вы успокойтесь, моя кровь, от взрыва. А с
Дианочкой все нормально было…'
Две двоюродные сестренки Урмановы – Маша (13 лет) и Залина (7 лет), их тетя Рита вместе с мужем Сергеем Урмановым, их родня Лариса
Рудик с дочками Юлькой и Яной, больной сахарным диабетом… Из всей семьи в больнице нашлась мама Машеньки, в другой больнице, в
Алагире, лежит Сергей. Его сильно истязали – прострелены ноги, плечо. Боевики вырвали Залинку у него из рук. Больше ее никто не видел…
Пропал Дауров Теймураз, 8 лет. Его 10-летняя сестренка
Дианочка жива, с ней с утра разговаривали в больнице.
– А Теймуразик с трех лет заикается, может, он просто не может свою фамилию назвать? – не отчаивается его бабушка Клара.
Гумецова Аза и 11-летний Саша. Иван Ильич Карпов, он работал в школе слесарем-сантехником. Светлана Кантемирова, учительница английского языка, была с 6-летней племянницей, девочка, слава богу, осталась жива. Гаппоевы Зэра (7 лет) и ее отец Руслан. Их нет ни среди живых, ни среди мертвых. И таких, ненайденных, людей – сотни.
'Почему вы, журналисты, врали?'
– Вы тоже в своей газете писали, что там 300 человек? А их
1220 было, понимаете?! – мужчина в черной рубашке от бессилия машет рукой. – Почему вы врали?!
То, что на самом деле в школе больше тысячи заложников, власти признали только после того, как эту цифру напечатали в газетах.
Телевизионщикам заткнули рот, даже Руслана Аушева, вместе с которым вышли первые спасенные, вырезали из репортажей. Я говорю ему об этом, и он больше не хочет меня задушить.
– Брат у меня там был, Артур. Вместе с женой Ингой и сыном
Тотразом. Уже везде искали, сейчас опять в морг поедем. Славик меня зовут, – и он протягивает руку.
Пока не подъехала машина, вместе идем к школе. Кругом оцепление, бойцы завтракают прямо на траве консервами, под ногами – море гильз. Калибр 7,62 и 5,45, от 'калашей'. Всех разворачивают назад. Славик шепчет кому-то что-то по-осетински, и нас пропускают.
В ближайших домах выбиты стекла. Много сгоревших квартир.
Кое-где еще валяются детские вещи. Всюду кровавые пятна. Внутрь школы по-прежнему не пускают. Здесь уже тройное оцепление. Глаза слепнут от солнечных бликов – это отражается фольга, в нее заворачивают останки и выкладывают во дворе.
Мальчишка из соседнего дома показывает лазейку – узенький проход между гаражами. Если бы альфовцы готовились к штурму, кто-нибудь из бойцов попытался бы здесь протиснуться. Потихоньку, боком – и я на территории школы. Из окна выглядывает парень в эмчеэсовской куртке. Осунувшееся лицо, красные глаза.