Бесплатных завтраков не бывает
Шрифт:
Он на мгновение зажмурился, словно не знал, как облечь в слова всплывшее воспоминание.
— Меня... — произнес он словно бы с недоумением. — Заставила меня позвонить Карлу Миллеру! И уговаривать его, чтобы оставил ее в покое. Чуть ли не назавтра Миллер уже был здесь. Конечно, я дал маху. Карл переворачивает Нью-Йорк вверх дном, Мара слупила с меня несколько тысяч, а я с тех пор боюсь нос за дверь высунуть.
Он мало-помалу приходил в себя, осваивался в новой ситуации. Знаю я этот тип людей. Все знают, Стерлинг был делец — холодный, расчетливый, бесчувственный, — которому почти ничего не надо и не доставляет радости, кроме наличных. Чем больше, тем лучше. Я попросил подробностей.
— Боялся ли я? Еще бы! Карл же — совершенно полоумный, все это знали. Впрочем, мы тогда все слегка спятили. Все спали с ней — ну, с Марой. Все, даже этот недоделанный Каррас. А Фред специально ездил домой, пил с Миллером, чтобы иметь предлог встретиться с Марой в укромном местечке. Два раза он проделывал этот трюк. Два раза!
Фред Джордж — особый случай. Мара, должно быть, настолько заинтересовалась им, что посвятила его в свои планы. Можно себе представить, что это были за планы. Очевидно, он как нельзя лучше годился для того, чтобы швырнуть его, фигурально выражаясь, в лицо Миллеру. Это отчасти объясняет, почему именно он получил пулю. Но Каррас? При чем тут Каррас? С какого он тут боку? Почему она продолжала спать с ним — вот вопрос, требовавший ответа, а не бесплодных умствований. Ответ я хотел получить от Стерлинга.
— Понимаете, Каррас с Миллером — закадычные дружки. Карл доверял ему всецело, больше, чем кому бы то ни было. Вот Мара и решила его использовать.
— Для чего использовать?
— Для того, чтобы прибрать к рукам его деньги.
— Каким образом? — продолжал я, бросив через плечо быстрый взгляд на троицу кожаных. Судя по всему, они предпочитали оставаться на полу и не рыпаться. — Каким образом?
— Мара говорила, у Карла есть чем поживиться. Это и его коллекция оружия, и произведения искусства, и всякий там антиквариат... Покуда Мара занималась его банковским счетом, Каррас подумывал, как бы ему половчей освободить Миллера от всей этой рухляди.
— А вам-то откуда все это известно? — спросил я, ибо честный взгляд Стерлинга и то, что при найме на работу он руководствуется лишь деловыми соображениями, — далеко не гарантия его правдивости.
— Они меня пытались втянуть в свои дела: надеялись, что я помогу им сбагрить товар, — в глазах его, на мгновение встретившихся с моими, появился страх. — Да нет, нет! Подождите!.. Я отказался наотрез! Разговаривать даже не стал. Еще чего! Большое вам спасибо: сбывать украденное у Карла Миллера! У меня и без того неприятностей хватает. Так я им сказал, и это — чистая правда. Ни за что на свете не желаю я иметь с ними дело. Я, может, в свое время и из Плейнтона-то уехал, чтобы быть подальше от этой швали. Нет, я сказал, нет, и всё. Поверьте мне, так все и было.
— А что было потом? — спросил я. — Почему Каррас остался в Плейнтоне, бедствует и рекомендуется лучшим другом Миллера? Куда отправилась Мара от вас? Сейчас она где? И по какой причине меня вчера вечером измолотили в сортире вашего заведения, причем советовали, чтобы я это дело бросил?
Я ухватил его за рубашку и, приподняв со стула, дернул на себя так, что он распластался на столешнице. Раздался тонкий, пронзительный крик. Троица кожаных не высказывала особого желания прийти на помощь боссу. Тряся Стерлинга, как мы это делаем с детьми, которые вывели нас из терпения, я гаркнул:
— Выкладывай все, что знаешь! Все! Ну! Ну! — и отшвырнул его назад, на стул. Судя по звуку, он приложился о сиденье довольно крепко, едва не опрокинувшись снова. Голос его дрожал и звучал на октаву выше, чем раньше.
— Я ничего не знаю!.. Я правда ничего не знаю... Честное слово. Мара, наверно, нашла еще кого-нибудь,
Он осекся и словно уплыл от меня куда-то, и по глазам его я понял: Стерлинг подпал под власть прошлого. Еще примерно минуту он молол какую-то чушь о мотеле в пригороде Плейнтона, куда приезжал с Марой и с видеокамерой, и с некоторыми сортами овощей, и с собакой, и еще с чем-то. Впрочем, как именно применялся этот набор — кому что и что куда — он не пояснил.
Потом Стерлинг вынырнул из пучины воспоминаний, лицо его было залито слезами. Поглядев на меня, он произнес:
— Я ничего не знаю о том, что происходит сейчас. Правда, не знаю. Клянусь чем хотите. Я тут ни при чем. Ей-богу. Я хотел только, чтобы меня это больше не касалось. Я купил этот клуб, он мне очень недешево обходится... Вы понимаете, о чем я? Честно, я ничего не знаю!..
Уже другим тоном, помягче, я задал ему еще несколько вопросов, хоть и понимал, что это пустая трата времени. Мне совсем не того хотелось. Мне хотелось избить Стерлинга. Или хотя бы немножко побить. Или хоть разик врезать ему по роже. Я этого не сделал. Не стоило. Как ни печально было признавать этот факт, как ни затрудняло это мою дальнейшую работу, но мне было пора выкатываться.
Все дело в том, что закону было решительно наплевать на то, что у меня были личные причины вломиться в «Голубой Страус» и устроить там мордобой. Законом не предусмотрены для частных сыщиков особые права. Ты задаешь гражданину вопрос, и в том случае если гражданин не захлопывает дверь у тебя перед носом, а отвечает, ты — даже если ни на секунду не поверил ему — говоришь «спасибо» и отваливаешь, И все.
Собираясь в «Страус», я предполагал, что там решатся все проблемы. Я думал, что встречу там Энтони и расквитаюсь с ним. Я думал; что найду Мару и отволоку ее к Миллеру, а потом бандеролью отошлю обоих вон из моей жизни. Убийца Джорджа отыщется, думал я, и на том делу конец. Не тут-то было. Как ни удивительно, все оказалось много сложнее.
Впрочем, я был убежден: Стерлинг не убивал Джорджа и вообще не имеет отношения к миллеровским делам. Вернее, это он меня в этом убедил. А вот в том, что Мара не скрывается у него, — нет. А раз сомнения мои мистер Стерлинг развеять не сумел, следовало подтвердить или опровергнуть их каким-то иным способом.
Стерлинг сказал, что Энтони работает сегодня в ночь. Он выразил сожаление по поводу вчерашнего происшествия: ждали Миллера и готовились к большому скандалу. Стерлинг сорвал бы голос, извиняясь, если бы я не буркнул «да ладно» и не направился к двери. В конце концов троим его служащим крепко от меня досталось, так что мы почти в расчете. Когда я уже взялся за ручку, он спросил:
— Вы... завершили?.. То есть я хочу спросить, вы еще придете?
— Нужно будет — приду.
Выйдя из кабинета, я чувствовал, что все глаза устремлены на меня, но держался персонал на почтительном расстоянии, что меня устраивало. «Красные каблуки» посасывали что-то из стакана за маленьким столиком в баре. Это артистическое существо поперхнулось, когда мы встретились взглядами, и кадык у него на шее запрыгал. Проходя мимо, я замедлил шаги и сказал: