Бесплодные земли (др. перевод)
Шрифт:
С изумлением и нарастающим беспокойством смотрел он на титульный лист. «КАК Я ПОНИМАЮ ПРАВДУ, Сочинение Джона Чемберса» – аккуратно напечатанное по центру страницы заглавие, тут все в порядке, но под ним он зачем-то приклеил две фотографии. На одной была дверь… скорее всего, решил Джейк, дом № 10 по Доунинг-стрит в Лондоне, на второй – большущий электровоз. Цветные фотки, вырезанные, вне всяких сомнений, из иллюстрированного журнала.
«Зачем я их сюда налепил? И когда?»
Джейк перевернул страницу и тупо уставился на первый лист своего экзаменационного сочинения, не веря тому, что он видит, и не понимая. А потом, когда сквозь пелену потрясения пробились первые искорки понимания, его обуял настоящий ужас. Это все-таки произошло – теперь все увидят, что он рехнулся.
«Я покажу тебе страх в горстке праха».
Т. С. «Бутч» Элиот
«Моей первой мыслию было, что он каждым словом мне лжет».
Роберт «Санденс» Браунинг [2]
Стрелок – вот правда.
Роланд – вот правда.
Узник – вот правда.
Госпожа Теней – правда.
Узник и Госпожа поженились. Вот правда.
Дорожная станция – правда.
Говорящий Демон – правда.
Мы вошли в тоннель под горами, и это правда.
Там были чудовища, под горами. И это правда.
Один держал между ног шланг бензоколонки «АМОКО» и притворялся, что это член. Это правда.
Роланд позволил мне умереть. Вот правда.
Я люблю его до сих пор.
Это правда.
2
Аллюзия на вестерн Дж.Р. Хилла "Бутч Кэссиди и Санденс Кид". Примеч. DoctorZ.
– И еще очень важно, чтобы все вы прочли «Повелителя мух», – продолжала мисс Авери своим чистым, но бледным голосом. – А когда вы прочтете, вы должны будете поразмыслить и постараться ответить на некоторые вопросы. Хорошая книга – всегда как загадка, за которой скрывается много еще загадок, а это действительно очень хорошая книга… одна из лучших, написанных во второй половине двадцатого века. Во-первых, подумайте и ответьте, какой символический смысл заключен в образе раковины. Во-вторых…
Далеко. Далеко-далеко. Трясущейся нетвердой рукой Джейк перевернул страницу своего экзаменационного сочинения, оставив на первом листе темное пятнышко пота.
Когда человек – дерево? Когда он со сна. Это правда.
Блейн – это правда.
Блейн – это правда.
Что это такое: о четырех колесах и летает? Мусорная машина. И это правда.
Блейн – это правда.
Не сводить с Блейна глаз. Блейн – это боль. Вот правда.
Я уверен, что Блейн опасен, и это правда.
Что это такое: черная, белая и вся красная? Зебра, краснеющая от смущения. Вот правда.
Блейн – это правда.
Я хотел бы вернуться, и это правда.
Мне придется вернуться, и это правда.
Если я не вернусь, я сойду с ума. Это правда.
Но я не сумею вернуться домой, пока я не найду, камень, розу и дверь. Это правда.
Чу-чу – это поезд, и это правда.
Чу-чу. Чу-чу.
Чу-чу. Чу-чу. Чу-чу.
Чу-чу. Чу-чу. Чу-чу. Чу-чу.
Я боюсь. Это правда.
Чу-чу.
Джейк медленно поднял голову. Сердце бешено колотилось в груди – так сильно, что с каждым его ударом перед глазами у Джейка зажигались пляшущие огни, точно остаточные изображения фотовспышки.
Он явственно представил себе, как мисс Авери отдает сочинение папе с мамой. Рядом с мисс Авери с грустным видом стоит мистер Бизе, а она говорит своим чистым, но бледным голосом: «Ваш мальчик очень серьезно болен. Если нужны доказательства, почитайте его экзаменационное сочинение».
«Я заметил еще, что в последние три недели Джон сам не свой, – добавляет мистер Бизе. – Иногда он как будто испуган и все время слегка заторможенный… отрешенный, если вы понимаете, что я имею в виду. Je pense John est fou… comprenez-vous?» [3]
3
Я думаю, Джон сошел с ума… понимаете? (фр.) – Здесь и далее примеч. переводчика.
«Может быть, – это опять мисс Авери, – у вас дома в доступном месте хранятся какие-нибудь седативы, которые Джон потихоньку от вас принимает?»
Насчет седативов Джейк не был уверен, но доподлинно знал, что у папы в нижнем ящике стола припрятано несколько грамм кокаина. И отец, без сомнения, решит, что там-то Джейк и «попасся».
– А теперь я скажу пару слов насчет книги «Уловка-22», – продолжала мисс Авери. – Для шести-, семиклассников эта книга действительно сложная, но она все равно вам покажется изумительной, надо только настроить себя на ее специфичное очарование. Если вам так удобнее, можете воспринимать ее как комедию сюрреализма.
«Только мне не хватало об этом читать, – подумал угрюмо Джейк. – Я в чем-то подобном живу… и это отнюдь не комедия.»
Он обратился к последней странице своего экзаменационного сочинения. На ней не было ни единого слова, только еще одна вырезка из журнала, аккуратно приклеенная посередине листа – фотография падающей Пизанской Башни, закрашенной в черный пастельным мелком. Темные восковые линии переплетались в безумных изгибах и петлях.
Раскрасил ее, вероятно, сам Джейк… больше некому.
Но он не помнил, как делал это.
То есть, абсолютно.
Теперь он представил себе, что ответит отец мистеру Бизе: «Жпх. Да, мальчик определенно fou. Ребенок, которому выпала исключительная возможность проявить себя в школе Пайпера, а он пустил ее псу под хвост, ДОЛЖЕН БЫТЬ fou, вы со мною согласны? Ну… предоставьте это мне, а уж я разберусь. Справляться с проблемами – это моя работа. И я уже знаю решение. Сеннивейл. Ему надо какое-то время пожить в Сеннивейле, заняться… не знаю… плетением корзин и прийти в себя. Вы не волнуйтесь, ребята, за нашего мальчика. Он может, конечно, бежать… но ему не укрыться».
Неужели его действительно отправят в дурдом, когда выяснится, что его лифт, скажем так, больше не едет на верхний этаж? Джейк, кажется, знал ответ. Уж будьте уверены! У себя в доме отец не потерпит какого-то полоумного, пусть даже им будет родной его сын. Его увезут не обязательно в Сеннивейл, но там, куда его заботливо поместят, обязательно будут решетки на окнах и крепкие дядьки в белых халатах и ботинках на каучуковой подошве, с крепкими мышцами, настороженными глазами и набором шприцов для подкожного впрыскивания искусственных снов.
«А всем они скажут, что я уехал, – размышлял Джейк. Голоса у него в голове умолкли, заглушенные волной нарастающей паники. – Уехал на год в Модесто, погостить у тети с дядей… или в Швецию в рамках программы обмена учениками… или отправился на космическую орбиту чинить там спутник. Мама очень расстроится… будет плакать… но потом все же смирится. У нее есть любовники, чтобы ее развлечь… к тому же, она всегда соглашается с ним, с отцом. Она… они… я…»
Джейк вдруг почувствовал, как из горла его рвется крик, и плотно сжал губы, чтобы тот не прорвался. Опять тупо уставился на безумные черные штрихи – эти пляшущие изломы поверх фотографии Пизанской Башни и сказал себе: «Мне нужно отсюда уйти. Сейчас же».