Бесплодные земли (др. перевод)

Кинг Стивен

«Но у меня есть ключ», – вдруг подумалось Джейку. Он безотчетно потрогал его через ткань кармана и неожиданно вспомнил конец того странного стихотворения:

«Если хочешь поиграть, Приходи к ЛУЧУ опять. Приходи к ЛУЧУ сегодня, Будем прыгать и скакать.»

– Я сказал, отпусти меня, – повторил он. – Я ногу себе подвернул. Ты мне делаешь больно.

– Я тебе сейчас

сделаю по-настоящему больно, если ты не…

Джейка как будто накрыло внезапной волною силы. Он схватил руку, что сжимала его предплечье, и резко ее стряхнул. У папы челюсть отвисла.

– Я на тебя не работаю, – сказал Джейк. – Я твой сын, если ты не забыл. А если ты вдруг забыл, посмотри фотографию у себя на столе.

Верхняя губа Чемберса-старшего поползла вверх, обнажая безупречные зубы из лучшей металлокерамики. На две трети усмешка его состояла из изумления, но на одну треть – из ярости.

– Не смейте так со мной разговаривать, мистер… где, черт возьми, уважение к отцу?

– Даже не знаю. Наверное, я его потерял по дороге домой.

– Ты целый день где-то шлялся, без разрешения ушел, мать твою, а теперь стоишь тут и грубишь отцу…

– Прекратите! Вы оба! Немедленно прекратите! – воскликнула мама. Несмотря на громадную дозу транквилизатора, в ее голосе явственно слышались истеричные нотки. Казалось, она вот-вот расплачется.

Отец протянул было руку, собираясь опять схватить Джейка, но потом, кажется, передумал. Наверное, причиной тому послужили решимость и сила, с которыми сын только минуту назад стряхнул его – отца! – руку. Или причина была еще проще: взгляд Джейка.

– Я хочу знать, где ты был.

– Я сказал уже. Я гулял. И больше я вам ничего не скажу.

– Хрен моржовый! Сюда звонил ваш директор. А учитель французского приходил. Они оба хотели с тобою поговорить. Задать тебе пару вопросов! Я, черт возьми, хочу тоже задать тебе пару вопросов, и хочу, чтобы ты мне ответил!

– Ты весь грязный, – заметила мама и спросила едва ли не робко: – Тебя не ограбили, Джонни? Тебя что, избили… ограбили?

– Никто его не ограбил, – проревел Элмер Чемберс. – Ты что, не видишь, часы на нем.

– Но у него же кровь.

– Да все нормально, мамок. Это я просто ударился.

– Но…

– Я хочу спать. Я ужасно устал. Если вы все же хотите об этом поговорить, то давайте утром, о'кей? Завтра, быть может, у нас получится. Но сегодня мне просто нечего вам сказать.

Отец шагнул к нему, протянув руку.

– Нет, Элмер! – мама едва ли не закричала.

Но Чемберс-старший пропустил ее реплику мимо ушей и схватил Джейка сзади за блейзер.

– Нет, ты так от меня не уйде… – начал было он, но Джейк резко развернулся и вырвался. Разошедшийся шов на правом рукаве с треском разъехался окончательно.

Под пылающим взглядом сына отец отступил. Лицо его, только что искаженное гневом, вдруг как будто потухло, и на нем появилось теперь выражение, очень похожее на страх. «Пылающий взгляд» – это не просто метафора; глаза Джейка как будто действительно загорелись огнем. Мама бессильно вскрикнула, зажала рукою рот и, отступив на два шага, безвольно упала обратно в кресло-качалку.

– Оставь… меня, – отчеканил Джейк.

– Что с тобой происходит? – теперь голос отца стал едва ли не грустным. – Что такое с тобой происходит? Ничего никому не сказав, ты уходишь из школы в первый экзаменационный день, приходишь домой ближе к ночи, весь грязный… и ведешь себя, будто ты спятил.

Вот оно… и ведешь себя, будто ты спятил. Этого он и боялся – с того самого дня, как начались голоса три недели назад. Ужасного Обвинения. Но теперь, когда это произошло, Джейк вдруг обнаружил, что оно не так страшно – вообще не страшно, – может быть, потому что сам для себя он уже все решил. Да, что-то с ним произошло. И все еще происходит. Но он не спятил. Нет. Во всяком случае – пока.

– Утром мы поговорим, – повторил он опять и направился через столовую в коридор. На этот раз отец не пытался его остановить. Остановил его обеспокоенный мамин голос:

– Джонни… с тобой все в порядке?

Что на это ответить? Да? Нет? Или – и да, и нет? Или – ни то, ни другое? Но голоса прекратились, а это уже кое-что. Сказать по правде, это уже немало.

– Мне уже лучше, – выдавил он наконец. Спустился вниз к себе в комнату и твердо закрыл за собою дверь. От этого звука захлопнувшейся за спиною двери, отгородившей его от мира, Джейк преисполнился несказанного облегчения.

20

Он еще постоял у двери, прислушиваясь. Голос матери был едва различим. Голос отца – чуть громче.

Мама что-то сказала насчет крови и доктора.

Отец сказал, что малыш в порядке. Что с ним единственное не в порядке – так это словесный понос, но с этим он справится сам.

Мама что-то сказала в том смысле, что успокойся.

Отец ответил, что он спокоен.

Мама сказала…

Отец ответил.

Она сказала… блам-блам-блам. Джейк по-прежнему их любил – не смотря ни на что, он был в этом уверен – но теперь с ним случилось что-то, и это «что-то» влекло за собой неминуемую цепь событий, которым еще предстояло случиться.

Почему? Потому что с ней что-то творилось неладное, с розой. И еще, может быть, потому, что ему так хотелось играть, скакать и прыгать… и снова увидеть его глаза, голубые, как небо над дорожной станцией.

Джейк медленно подошел к столу, снимая на ходу блейзер. Ему пришел конец – один рукав был оторван едва ли не полностью, подкладка свисала, как вялый парус в мертвый штиль. Повесив блейзер на спинку стула, Джейк уселся и выложил на стол две новые книги. Последние полторы недели он очень плохо спал, но сегодня, как ему казалось, он будет спать хорошо. Давно он так не уставал. Может быть, завтра утром, когда он проснется, он будет знать, что делать.