Беспощадные клятвы
Шрифт:
Он бормочет что-то нечленораздельное, и я чувствую, как мои губы кривятся в злобной ухмылке, когда я рывком всаживаю нож ему в горло.
— Прости, — шиплю я, наклоняясь ближе. — Это было твое стоп-слово? Я не расслышала.
Я выдергиваю нож, и, когда кровь брызжет мне на руки, он падает на пол. Выстрелы смолкли. Я боюсь обернуться, боюсь увидеть, что у меня за спиной. Я в ужасе, что увижу Финна мертвым на полу, и не могу пошевелиться. Я не могу смотреть. Я сижу там, стоя на коленях на кровати, вся в крови и на грани слез, и не могу смотреть.
Рука касается моего плеча, и я вскрикиваю.
— Фелисити. — Голос Финна доносится из-за моей спины, низкий и настоятельный, успокаивающий, несмотря на ужас вокруг нас. — Фелисити, это я. Мы в безопасности. Ты в безопасности.
В безопасности. Ничто здесь не кажется безопасным, но, услышав его голос, я верю в это. Я верю ему. Я поворачиваюсь, отчаянно желая увидеть его лицо, прикоснуться к нему, узнать, что он настоящий. Что он не мертв. Что все это не кошмар, как мне кажется.
— Ты…
— Они мертвы. — Через плечо Финна я вижу, о чем он говорит, тела мужчин, которые его удерживали. Пол измазан кровью, в ушах все еще звенит от выстрелов, но я не слышу звуков снизу. Никто не поднимается, и я знаю, что это значит, от одной мысли об этом у меня скручивает живот. Все, кто нас охранял, либо мертвы, либо слишком ранены, чтобы помочь.
— Я должен позвонить Тео. — Голос Финна настоятельный, настойчивый, его руки гладят мои руки вверх и вниз. — Он должен прислать чистильщиков, больше охраны, чтобы помочь нам с этим. Просто сиди здесь, хорошо? Не двигайся. Дай мне две минуты. Даже меньше. — В ритме его слов есть что-то успокаивающее, и я, никогда в жизни не желавшая, чтобы мне указывали, что делать, вдруг чувствую облегчение от того, что мне дают указания. Мой разум затуманен, помутнен страхом и ужасом того, что только что произошло, но я могу сделать то, о чем просит Финн. Я могу сидеть здесь и не двигаться.
И я это делаю. Я сижу, застыв на месте, мои руки оцепенело дрожат на коленях. Я слышу голос Финна, который разговаривает с Тео, но с расстояния в несколько футов трудно разобрать, что он говорит, так как в ушах все еще ужасно звенит. Я закрываю глаза, впиваюсь зубами в нижнюю губу, пытаясь отгородиться от всего этого, и тут его руки снова оказываются на моих руках, скользят вверх, пальцы поднимают мой подбородок, чтобы посмотреть на порез на горле.
— Мне нужно убедиться, что с тобой все в порядке. Черт, Фелисити…, — голос Финна звучит неровно, когда он смотрит на меня, и я открываю глаза, видя страх в его глазах. — Я думал, он убьет тебя.
— Я тоже так думала. — Мой голос звучит так высоко и гулко, как я его никогда не слышала. — Я думала, мы оба мертвы.
— Нет. — В голосе Финна звучит странная злоба, его пальцы прижимаются к моей щеке, удерживая меня, чтобы я посмотрела на него. — Мы не мертвы. А вот он — да. Он, блядь, мертв, и я рад. Я никогда не был так чертовски рад…
— Я тоже. — Я впервые осознаю, что Финн так же забрызган кровью, как и я. — А что насчет тебя? Ты ранен? — Я тянусь к нему, смотрю на его испачканную плоть, мои пальцы скользят вниз, к поясу штанов, которые он только успел натянуть, прежде чем ворвались Матвей и его люди. — Ты…
— Я в порядке. — Его рука лежит на моей челюсти, его взгляд ищет меня с пылким жаром, который я узнаю, потому что чувствую, как он нарастает и во мне. — Фелисити, я…
Мы живы. Эта мысль снова проносится в моей голове, бьется о нее, и я чувствую странное, когтистое желание, которое совпадает с тем, что я вижу на лице Финна. Напоминание о том, что мы действительно живы. Потребность в нем, и я вижу, что он тоже в этом нуждается.
— Ты мне нужен, — шепчу я, протягивая руку, чтобы коснуться его лица, и не успеваю сказать и слова, как он опрокидывает меня обратно на кровать, прижимаясь своим ртом к моему.
Я не могу насытиться им. На этот раз в нем нет ничего сладкого или нежного. Это яростно, собственнически, первобытно, никого из нас не волнует, что мы в крови или что в сантиметрах от нас лежат тела. Мы, блядь, выжили, и все во мне жаждет отпраздновать это. Я чувствую, как жажду этого, слышу мольбы, вырывающиеся из моего рта, когда Финн стонет и прижимается лицом к моему горлу, его рука работает между нами, когда он вводит в меня свой член.
— Моя, — рычит он в мою плоть, его зубы впиваются в мою шею. Даже если я не уверена, что это может быть правдой, даже если я не знаю, что произойдет после этого, я чувствую, как реагирую на звук, на ощущение его губ, прижатых ко мне, сосущих, оставляющих след, который узнает любой, кто увидит меня завтра. Он сосет мое горло с ритмом, соответствующим толчкам его члена внутри меня, мои ногти впиваются в его плечи, и я прижимаюсь к нему, удовольствие нарастает во мне с огромной скоростью. Я слышу наше тяжелое дыхание, наполняющее воздух, запах пота и разгоряченной кожи смешивается с кровью и дымом, и в комнате царит что-то дикое, что-то настолько яростное, что никто из нас не смог бы с этим бороться, даже если бы захотел.
— Ты моя, Фелисити. — Он выдыхает мое имя как молитву, его руки крепко держат меня за талию, он стонет, когда жестко трахает меня. Его член заполняет меня с каждым толчком, входит так глубоко, как только может, погружается в меня снова и снова, пока я не слышу, как выкрикиваю его имя, моя кожа прилипает к его коже от пота и крови, каждый дюйм меня трепещет от глубокого до костей удовольствия, когда я распадаюсь на части под ним и продолжаю кончать. Каждый толчок его толстого члена в меня ввергает меня в очередной спазм наслаждения, мои стоны наполняют воздух, и я чувствую, как его руки обхватывают мои, отводя их от тех мест, где мои ногти прочертили борозды в его плечах, прижимаясь ко мне так же, как мне нужно прижиматься к нему, когда я чувствую, как он еще раз делает толчок и заливает меня своей спермой.
Он держит меня так, пульсируя внутри меня, и мы оба тяжело дышим. Я чувствую, как рука Финна тянется к моей щеке, и, открыв глаза, вижу, что он смотрит на меня сверху вниз, беспокойство пронизывает каждый дюйм его красивого лица.
— Я ведь не причинил тебе вреда, правда? — Шепчет он, и я качаю головой.
— Нет. Даже ни капельки…
Снизу доносится хлопок двери, и я подпрыгиваю от страха и удивления. Финн обхватывает меня за плечи, выскальзывает из меня и притягивает к себе, успокаивая, как нервную зверушку. — Это чистильщики, — спокойно говорит он, поглаживая меня по волосам. — Но нам, наверное, стоит одеться, пока они не поднялись сюда.
Я обвожу взглядом комнату, смотрю на разбросанные тела и снова на Финна. В этот момент до меня доходит вся реальность того, что только что произошло, и я разражаюсь слезами.
Когда он заключает меня в свои объятия, его рука все еще гладит мои волосы, прижимая меня к себе.
— Я рядом, — тихо шепчет он мне на ухо, обхватывая меня своими сильными руками. — Я всегда буду оберегать тебя, Фелисити.
И на мгновение, когда мы сидим вместе посреди залитой кровью кровати, я почти верю, что это правда.