Беспощадные святые
Шрифт:
Рыдание срывается с моих губ, и звучит оно потерянно.
Другой рукой Алексей берет мою и слегка сжимает.
— Когда тебе станет лучше, я все устрою для тебя путешествие по Хорватии, чтобы ты могла продолжить свои путешествия.
— Ты действительно отпустишь меня? – спрашиваю я, хотя не верю ни единому их слову. Я была бы глупой, если бы сделала это.
— Да. Может, мы и убийцы, но мы не причиняем вреда женщинам.
Эти слова не успокаивают меня, и я проваливаюсь в беспокойный сон.
______________________________________
Когда
Алексей сидит с закрытыми глазами, и я не уверена, проснулся ли он. Поворачивая голову направо, я встречаюсь взглядом с Карсоном. Мое сердцебиение мгновенно учащается, но не от радости видеть его, а потому, что я боюсь его.
Боже, во что я себя втянула?
Я пытаюсь сделать глубокий вдох, испытывая тяжесть в груди, и когда острая боль не дает моим легким вдохнуть больше, я медленно выпускаю воздух.
Я должна начать двигаться. Я должна убраться отсюда. Мне нужно добраться до телефона, чтобы я могла позвонить своим родителям.
— Ларс в больнице. С ним все будет в порядке, – внезапно говорит Карсон, и мне становится легче от осознания того, что Ларс не был убит.
Полиция! Они будут искать меня.
— Я оставила свою сумку в баре. В ней мой паспорт. Мои родители знают о тебе. Если я исчезну, они будут искать меня, – говорю я, в моих словах сквозит отчаяние.
Внезапно Алексей бормочет, как будто ему скучно:
— Тебя никто не ищет. Мы позаботились о полиции, и твоя сумка здесь. Ты получишь свои вещи, когда будешь уходить.
Я закрываю глаза, когда моя надежда превращается в дым.
Мои родители не начнут беспокоиться, пока не пройдет две недели. К тому времени я могла бы быть мертва.
Карсон садится на край кровати, и это заставляет мои глаза распахнуться. Он склоняется надо мной, на его лице читается беспокойство.
— Я не собираюсь причинять тебе боль.
Я отворачиваюсь и борюсь со страхом, не желая, чтобы он это видел.
Карсон обхватывает мое лицо ладонями и подталкивает меня назад, пока наши глаза не встречаются.
— Я не хочу терять тебя, но я не буду удерживать тебя против твоей воли.
— Я не верю ни единому твоему слову, – выплевываю я слова. Я вырываю свое лицо из его объятий. – Не прикасайся ко мне.
— Карсон, отойди, – предупреждает его Алексей.
Карсон поднимает руки в сдающемся жесте и встает.
Я проверяю свою правую руку, и когда боль становится терпимой, я медленно принимаю сидячее положение. От пронзительной боли в груди на мгновение становится невозможно дышать.
Тебе нужно убраться отсюда.
Я осторожно спускаю ноги с кровати и, держась за подставку
Боже, это чертовски больно.
Ты можешь это сделать, Хейли.
— Тебе нужно отдохнуть, – говорит Карсон.
— Не прикасайся к ней, – рявкает Алексей, когда Карсон подходит ко мне.
Черепашьим шагом я медленно обхожу кровать, опираясь на подставку. Когда я нахожусь на полпути к двери, Алексей встает и подходит, чтобы открыть ее для меня. Он протягивает мне руку.
— Нужна какая-нибудь помощь?
Я качаю головой, медленно выбираясь из комнаты, и Алексей спрашивает:
— Куда?
— Подальше отсюда, – выдавливаю я слова сквозь стиснутые зубы. Чистая решимость заставляет меня делать шаг за шагом, мои ноги дрожат, а грудь горит. Я чувствую Карсона прямо у себя за спиной.
Я добираюсь до конца коридора только тогда, когда мои ноги перестают чувствовать.
Карсон подхватывает меня сзади.
— Я держу тебя. – Без каких-либо усилий он поднимает меня к своей груди и начинает нести обратно в палату, а Алексей приносит подставку для капельницы.
Голос Карсона напряжен от эмоций, когда он говорит:
— Ты свободна, когда сможешь дойти до главных ворот. Я не буду тебя останавливать. Мне просто нужно быть уверенным, что с тобой все будет в порядке, как только ты уйдешь отсюда.
Я поднимаю глаза на его лицо. Лицо, которое я люблю.
Нет, Хейли. Он плохой.
Ты должна тренироваться каждый день, но, несмотря ни на что, ты доберешься до этих главных ворот.
Глава 19
КАРСОН
Прошло больше недели, и каждый день Хейли заставляет себя вставать с постели. Она становится сильнее, и это усиливает мою панику. Пару дней назад мы убрали капельницу, и она была против того, чтобы принимать какое-либо обезболивающее.
Она по-прежнему отказывается разговаривать со мной, но с Алексеем ей, кажется, лучше. Она не так боится его, как меня.
Он не разбивал ей сердце ложью.
Когда Алексей встает и идет в ванную, мой взгляд устремляется на Хейли.
— Мы можем поговорить?
— Нет.
— Детка, пожалуйста, – умоляю я, придвигаясь к краю кровати. – Не делай этого.
— Не делать чего? – огрызается она, ее глаза встречаются с моими. Нет никаких признаков той любви, которую она питала ко мне, и это выводит меня из себя.
— Позволь мне объяснить.
Хейли принимает сидячее положение и на этот раз даже не морщится.
— Объясни мне, почему ты просто сидел там, пока они причиняли мне боль. Ты и глазом не моргнул. – Жало предательства сквозит в каждом слове.