Беспощадный, или Искатели смерти
Шрифт:
– Ты не рассердишься, если я задам интимный вопрос? – прошептала Яна.
– Рассержусь, – сказал он; ее волосы щекотали ему нос.
– Ты говорил, что был женат… а как вы познакомились?
Он помолчал, вспоминая встречи со Светланой.
– Это случилось на дне рождения у друга. Его жена пригласила подружку, нас посадили рядом… Но сначала мы не понравились друг другу.
– Почему?
– Я был молодой, ферзевый, самоуверенный… впрочем, и Света тоже была не подарок в этом смысле. Мы долго пикировались, я даже разозлился… дубина. – Он усмехнулся. – Помню даже, что мы сказали напоследок, при прощании.
– Что?
– Она
– А ты?
– Я ответил: будь вы моей женой, я бы этот кофе выпил.
Яна засмеялась.
– Эта фраза приписывается Уинстону Черчиллю.
– Не приписывается, это история его знакомства со своей женой, описанная им в мемуарах. Таким образом оказалось, что Света читает не только дамские романы. В общем, мы потом встретились и в конце концов поженились. Потом я уехал в Корею, а мои пошли на «Норд-Ост». А спустя месяц погибла и Света.
Яна поежилась.
– Извини…
– Тебе не за что извиняться. Именно после гибели Светланы я и стал работать в… отделе спецопераций. Тогда я даже не представлял, что террористы имеют свои собственные научно-исследовательские институты и центры управления, в основном – за рубежом. Как же славно было их находить и…
– Ты серьезно – об институтах?
– Ну, не совсем институты, такие, как везде, но самые настоящие интеллектуальные центры. Это и спецслужбы, генеральные штабы государств-заказчиков, и мозговые штабы экстремистских партий и всяких международных организаций. Позже я осознал, что терроризм в отличие от обычной преступности, которая по большей части спонтанна, есть регулируемый криминально-политический процесс. О нем нельзя судить по обколотым исполнителям. Террор – дело интеллектуалов, которые всегда шли и идут на полшага впереди спецслужб. Тем почетнее и весомее каждая наша победа над ними.
– Значит, ты служишь в подразделении антитеррора?
Он улыбнулся.
– Можно сказать и так. Но об этом никому ничего нельзя рассказывать, даже маме. Кстати, как она относится к нашим встречам?
– Положительно, – улыбнулась и Яна. – Она у меня строгая, но справедливая.
– А отец?
– Он как раз слишком добрый… и несамостоятельный. Мне иногда его так жалко… а иногда убить хочется!
– Из-за Геннадия?
– Да. Геннадий маме никогда не нравился, но папа настоял на своем… Хочешь, я тебя познакомлю с мамой?
– Думаешь, уже пора?
– Ах ты, противный! Соблазнил девушку, а теперь хочешь сделать вид, что это я тебе на шею вешаюсь?! – Она попыталась стукнуть его по носу.
Он легонько выкрутил ей руку и поцеловал в подбородок, потом ниже – в грудь, и еще ниже… Сказал глубокомысленно, не спеша ее освобождать:
– Чем выше интеллект, тем ниже поцелуй…
Она не выдержала, рассмеялась.
– Нет, ты все-таки невозможный человек, Роман. Кстати, когда знакомились, ты называл другую фамилию – Макаров. А недавно сказал по телефону: «Слушаю, Тарасов». Какая фамилия у тебя настоящая?
– Никому не скажешь?
– Никому! – поклялась Яна.
– Тарасов. И не Роман, а Владислав. Но и об этом никому знать не надобно.
– Я не проговорюсь. А зачем тебе две фамилии и два имени? Для конспирации?
– Ты слишком догадлива для своего возраста.
– Опять? –
– Сдаюсь! – вытянул он руки вперед. – Хочешь кофе?
– То-то же! Я хочу спать.
– Тогда спи, я постерегу твой сон.
– Нет, если я усну, то просплю весь день, а мне к девяти на работу. Давай свой кофе. Хотя мама всегда говорила, что кофе – это лишнее. Для русского менталитета лучший напиток – чай.
– Дед мой утверждал – квас.
– Квас хорош летом, а чай – в любое время года. И все же приготовь кофе. Как заявил поэт: [22] «Я могу прожить без необходимого, но без лишнего – не могу».
– Готов подписаться под этими словами обеими руками.
Владислав чмокнул Яну в плечо, накинул на себя халат и пошел на кухню варить кофе.
Через четверть часа они пили кофе, сидя в кровати. Но, несмотря на этот вкусный допинг, Яна все же уснула, и вернувшийся из кухни Тарасов, относивший посуду, не стал ее будить. Залез в ванну, искупался, хотел было прилечь рядом – теплая ванна разморила, – и в это время промурлыкал телефон.
22
М. Светлов.
– Меня нет дома, – пробормотал Тарасов, но трубку снял. В столь ранний час звонить могли только по делу, поэтому игнорировать телефон не стоило.
– Изменились обстоятельства, Владислав Захарович, – раздался в трубке голос воеводы Николая. – Вам надлежит немедленно выехать в Кострому по тому делу, о котором я говорил. Объект изучения – учитель физкультуры Двенадцатой гимназии Данилин Андрей Брониславович.
– Изучения? – поднял брови Тарасов.
– Мне сильно не по душе давление, оказываемое на нашу структуру князем Шельминым, который в отсутствие Всеслава Антоновича требует ликвидации объекта. Поэтому вам придется своими силами отыскать компромат на Данилина и только после этого объект нейтрализовать. Все необходимые документы вам и членам дружины привезет мой послух Василий. У вас на руках будет карт-бланш на содействие местных правоохранительных органов. Настоящий. Только с другой фамилией. Желаю удачи.
– Благодарю.
Тарасов подержал трубку возле уха, вслушиваясь в звоночки отбоя, потом сквозь зубы выругался, вдруг поймав себя на мысли, что не хочет никуда ехать, кого-то искать и нейтрализовывать.
Заглянул в спальню.
Яна спала, уютно свернувшись под одеялом.
Жизнь была здесь, а не где-то там далеко, за стенами квартиры, дома, города. Она звала, она ждала, и жить стоило только ради нее.
«Вернусь – потребую отпуск!» – подумал Тарасов строптиво.
Яна все поняла, как надо, и оправдываться ему не пришлось.
– Надеюсь, ты вернешься к Новому году, – сказала она с притворной строгостью, намекая, что до первого января осталось всего два дня. – Хотелось бы встретить его вместе.
– Встретим, – пообещал он уверенно. – Если не смогу приехать я, ты приедешь ко мне.
– Куда?
– В Кострому.
– Ты же говорил, что специализируешься по зарубежу.
– Так сложились звезды. Как говорится, начальству виднее, кого и куда посылать.