Беспощадный любовник

Ларк Софи

Я усвоил этот урок в юном возрасте.

Потому что я впервые убил кого-то, когда мне было всего десять лет.

Вот о чем я думаю, пока пью свой кофе.

Папа заканчивает читать первую газету и переходит к следующей. Он делает паузу, прежде чем начать просматривать первую страницу, глядя на Данте.

– Каков наш следующий проект теперь, когда небоскреб Оук-Стрит закончен? – говорит он.

Данте вонзает вилку в последний кусочек фриттаты.

– Мост на Кларк-стрит нуждается в ремонте, – говорит он. – Мы могли бы предложить свои услуги.

В

последнее время компания Галло Констракшн берется за все более масштабные проекты. Забавно – итальянская мафия заключает контракты, чтобы контролировать профсоюзы. Все началось в Нью-Йорке. На протяжении десятилетий в Нью-Йорке не было ни одного строительного проекта, который так или иначе не контролировался бы мафией. Мы подкупали профсоюзных лидеров и угрожали им, а иногда и сами избирались. Когда вы контролируете профсоюз, вы контролируете всю отрасль. Вы можете заставить рабочих замедлить или остановить строительство, если застройщики не сделают надлежащих «пожертвований». Кроме того, у вас есть доступ к огромным пенсионным фондам профсоюзов, которые почти не регулируются и пригодны для безналогового отмывания денег или прямого грабежа.

Но вот в чем ирония – когда вы занимаетесь бизнесом по гнусным причинам, вы иногда начинаете получать законную прибыль. Именно это произошло с главарями мафии, перебравшимися в Лас-Вегас: они открыли казино, чтобы отмывать свои незаконные деньги, и внезапно казино стали приносить больше денег, чем незаконный рэкет. Упс, теперь вы законный бизнесмен.

Постепенно это происходит с компанией Галло Констракшн. Чикаго процветает, особенно в нашей части города. Магнифисент Майл, Лейк-Шор-драйв, торговые зоны Саут и Вест-Сайд... Только в этом году ведется коммерческое строительство на сумму пяти миллиардов долларов.

И мы получим от этого больше, чем сможем вынести.

Мы только что закончили строительство высотного здания высотой в тысячу двести футов. Папа хочет подыскать следующий проект. На этот раз у меня есть идея...

– А как насчет участка South Works? – говорю я.

– Что насчет него? – говорит папа, глядя на меня из-под своих густых седых бровей. Глаза у него темные, как у жука, и, как всегда проницательные.

– Это четыреста пятнадцать совершенно нетронутых акров. У этого места самый большой неиспользованный потенциал во всем этом чертовом городе.

– Ты когда-нибудь видел, как питон пытается съесть аллигатора? – говорит Данте. – Даже если он сможет задушить аллигатора, он задохнется, пытаясь проглотить его.

– У нас нет для этого капитала, – говорит папа.

– И людей, – добавляет Данте.

Возможно, так было год назад. Но с тех пор многое изменилось. Аида вышла замуж за Каллума Гриффина, наследника ирландской мафии. Затем Каллум стал олдерменом самого богатого района города. Как вишенка на мороженом, младшая сестра Каллума связалась с главой польского братства. Так что мы получили доступ к большему влиянию и рабочей силе, чем когда-либо прежде.

– Держу пари, Кэл заинтересуется

моей идеей, – говорю я.

Данте и мой отец обмениваются хмурыми взглядами.

Я знаю, о чем они думают. Весь наш мир уже брошен в блендер. Мы были непримиримыми соперниками Гриффинов на протяжении многих поколений. А теперь вдруг мы стали союзниками. До сих пор все шло хорошо. Но пока нет ребенка, который скрепил бы союз – нет общего наследника между двумя семьями.

Данте и папа в корне консервативны. У них уже есть все деньги, которые они в состоянии вынести.

Вместо этого мне придется обращаться к их соревновательной натуре.

– Если вы не хотите этого делать, то все в порядке. Гриффины, наверное, справятся сами.

Данте испускает вздох, который больше похож на рокот. Как дракон в пещере, вынужденный пробудиться из-за незваного гостя.

– Оставь эти придирки для девушек в баре, – рычит он. – Я понимаю твою точку зрения.

– Четыреста пятнадцать акров, – повторяю я. – Недвижимость на берегу моря.

– Рядом с дерьмовым районом, – говорит папа.

– Не имеет значения. Линкольн-парк раньше тоже был дерьмовым районом. Теперь там живет Винс Вон.

Папа задумывается. Я молчу, пока он раздумывает. Лучше не мешать цемент, который уже затвердел.

Наконец он кивает.

– Я назначу встречу с Гриффинами, чтобы обсудить это, – говорит он.

Воодушевленный успехом, я беру одно из бискотти Греты, макаю его в остатки кофе и спускаюсь по лестнице в подземный гараж.

Если я идентифицирую себя с каким-либо супергероем, это будет Бэтмен. Это мое логово. Я мог бы жить здесь бесконечно, возиться с машинами и выходить только ночью, чтобы попасть в неприятности.

Сейчас я работаю над мотоциклом Indian Scout 1930 года, Shelby CSX 65-го года и Chevy Corvette 73-го года. И над Мустангом, который я вожу. Это Boss 302 1970 года, золотой с черными гоночными полосами. Полностью металлический, V-8 с механической коробкой передач, пробег всего 48 000 миль. Я заменил сиденья из искусственной кожи на овечью.

А это мой абсолютный фаворит. Автомобиль, который я искал годами: Talbot Lago Grand Sport. Я потратил на этого ребенка больше часов, чем на всех остальных вместе взятых. Это моя единственная настоящая любовь. Та, которую я никогда не продам.

Единственное, к чему я испытываю хоть малейшую сентиментальность, так это к своим машинам. Только машины дают мне этот импульс заботиться и лелеять. Это единственный раз, когда я могу быть терпеливым и осторожным. Когда я за рулем, я действительно чувствую себя спокойно. И я даже немного счастлив. Ветер дует мне в лицо. Проносясь мимо по открытой дороге, все выглядит чистым и ярким. Я не вижу мелких деталей – трещин, грязи и уродства. Пока я не остановлюсь и снова не пойду пешком.

Во всяком случае, именно поэтому я больше всего люблю лето. Потому что я могу кататься по городу весь день и не беспокоиться о том, что моя тачка испортится из-за снега, слякоти и соли на дороге.