Беспощадный любовник

Ларк Софи

– Черт возьми, – выдыхает он.

– Да, – говорю я.

Мы смотрим на него секунд десять. Затем я с щелчком закрываю крышку, засовывая коробку в карман.

– Мы будем продолжать? – говорит Себ.

– Нет. Мы уже набрали столько, сколько можем унести.

Мы с Себастьяном закидываем рюкзаки на спину. На этот раз все намного сложнее, потому что золото чертовски тяжелое. Не только золото – платиновые слитки, драгоценные камни и одна оригинальная бейсбольная карточка Бейба Рута в стеклянном футляре, потому что, черт возьми, это круто,

и я хочу ее.

Мы не можем выйти тем же путем, каким вошли. Подниматься по тросам слишком займет слишком много времени. Если копов вызовут, когда мы будем на полпути, мы окажемся в ловушке, как пара жуков в бутылке.

Единственная проблема заключается в том, что при включении лифтов сработает сигнализация. Итак, как только мы нажмем эту кнопку, у нас будет около двух минут, чтобы выйти через парадные двери. И будем молиться, чтобы Камилла ждала нас в машине.

Я касаюсь своего наушника и говорю Джонси:

– Мы уходим. Ты можешь собираться.

Обращаясь к Мейсону, я добавляю:

– Ты тоже, Мейс.

Мейсон оставит лестницу, снимет комбинезон и выйдет за периметр пешком. На него нет ничего компрометирующего.

Себ и я – это отдельная история.

– Ты готов? – говорю я ему, мой палец зависает над кнопкой лифта.

В другой руке держу секундомер. Я подсчитал, что с того момента, как я нажму на кнопку, у нас есть ровно три минуты, чтобы уйти из радиуса в два квартала, окружающего банк, прежде чем копы перекроют все это.

Себ выглядит напряженным, но решительным.

– Готов, – говорит он.

Я одновременно нажимаю на секундомер и на кнопку лифта.

Лифт начинает спускаться.

Я не слышу ничего, кроме толчка и гула спускающейся кабины лифта, но я знаю, что в тот момент, когда она начала движение, сработала беззвучная тревога в фирме, отвечающей за безопасность банка, и в полиции Чикаго.

Кажется, что лифт спускается целую вечность. Если бы я не смотрел на секундомер, я бы никогда не поверил, что прошло всего двенадцать секунд. Когда двери раздвигаются с мучительной медлительностью, мы с Себом протискиваемся внутрь. Я нажимаю на кнопку вестибюля.

Двери снова закрываются, и мы, пошатываясь, поднимаемся наверх. Мое сердце бьется три или четыре раза каждую проходящую секунду.

Как только лифт останавливается, мы с Себом протискиваемся в двери, торопливо пересекая темное, пустое пространство. Наши шаги отдаются эхом по полированному мрамору. По-прежнему гробовая тишина, но я знаю, что наше присутствие больше ни для кого не секрет.

Когда мы подходим к стеклянным дверям, я беру ближайшую медную стойку и запускаю ее в окно, как копье. Стекло разлетается вдребезги, осыпаясь вниз, как множество зазубренных сосулек. Теперь не имеет значения, сколько шума мы производим. Суть в том, чтобы как можно быстрее выбраться наружу.

Мы с Себом проходим через стекло и спешим на ступеньки, ведущие вниз на улицу.

Я смотрю на тротуар, где нас должна ждать Камилла.

Там никого нет. Ни машины,

ни грузовика, ничего, кроме пустой улицы.

– Где она? – говорит Себ с ноткой паники в голосе.

– Она будет здесь, – говорю я ему.

Секунды тикают. Никто так и не появляется на дороге.

– Может, нам просто сбежать? – говорит Себ.

Мы уже на полпути вниз по лестнице. Мы могли бы просто убежать вниз по улице.

Но я сказал Камилле встретиться с нами прямо здесь.

В этот момент кто-то рявкает:

– НЕ ДВИГАТЬСЯ!

Я медленно поворачиваюсь и оглядываюсь через плечо.

Позади нас стоит охранник, его пистолет направлен на Себа и меня.

Не просто какой-нибудь охранник, а мой хороший приятель Майкл, который подвел нас к хранилищу пару недель назад.

Майкл не должен был работать сегодня вечером. Сегодня вечером охранники вообще не должны были работать.

Вопрос о том, почему Майкл здесь в 23:00, остается загадкой. Если бы мне пришлось угадывать, я бы предположил, что он делал что-то не совсем законное для Рэймонда на одном из верхних этажей. Однако меня это не волнует. Меня беспокоит только пистолет, направленный мне в лицо.

Мы с Себом носим бронежилеты. Я правда не хочу проверять их функциональность или прицел Майкла.

– Полегче, – говорю я низким и спокойным голосом.

– Не разговаривай и не двигайся, блядь, или я всажу тебе пулю между глаз, – рявкает Майкл.

– Что ты хочешь сделать? – Себ что-то шепчет мне, так тихо, что даже я едва слышу.

Я вижу, как его тело сжимается, как пружина. Он хочет попытаться напасть на Майкла, думая, что он просто какой-то наемный полицейский. Это плохая идея – я сомневаюсь, что Рэймонд Пейдж выбрал придурка в качестве главы своей службы безопасности. Этот парень, вероятно, какой-нибудь бывший морской котик или еще хуже.

Осторожно поворачиваясь всем телом, чтобы скрыть то, что я делаю, я засовываю руку в карман. Я собираюсь сомкнуть пальцы на рукоятке своего складного ножа. Если Себ сможет отвлечь этого чувака, у меня может быть шанс...

Моя рука ни за что не цепляется. У меня больше нет ножа – я отдал его Камилле.

Ну, дерьмо.

В этот момент я слышу вой сирен – далекий, но с каждой секундой становящийся все ближе.

Майкл усмехается.

– Теперь ты в жопе, – говорит он.

Затем я вижу что-то настолько странное, что это похоже на оптическую иллюзию. Тень за одной из мраморных колонн банка отделяется от стены, вырисовываясь позади Майкла. Одним быстрым движением он хватает охранника за запястье, выворачивая его пистолет вверх, и обхватывает горло Майкла своим массивным предплечьем.

Охранник нажимает на курок три раза подряд, но пули, не причинив вреда, взлетают в воздух. Тем временем мой старший брат Данте делает Майклу самый болезненный на вид захват, который я когда-либо видел. Данте душит его примерно за восемь секунд, пока Майкл не падает без сознания.