Беспощадный
Шрифт:
Рейф спал крепким сном, поэтому Шей устроила медвежонка у себя на коленях и ждала Бена, а когда тот вернулся, приложила палец клубам. Он выделил одну рыбку медвежонку, уступив настойчивой просьбе Шей и просительному поскуливанию зверька, затем тут же на поляне развел огонь, чтобы приготовить из остального ужин.
При взгляде на небо захватывало дух: на темно-синем фоне мерцало множество бриллиантиков. Все здесь было невероятно красивым и непохожим на грязные улицы Бостона с их шумом и огнями, туманом, который часто клубился по ночам. Шей казалось, что она может дотянуться и схватить звезду,
А затем она погрустнела, и надежда перешла в тупую боль, прокатившуюся по всему телу, когда девушка поняла: ей никогда не разделить его чувств и не узнать, что ощущаешь, потеряв так много.
Она бросила взгляд на Бена. Тот следил за медвежонком гораздо внимательней, чем присматривал за котелком с рыбой. Медвежонок покусывал ее здоровую руку, а перевязанная правая рука лежала у него на голове.
А еще Бен не забывал настороженно поглядывать в ту сторону, на край леса, где еще совсем недавно расхаживала медведица; сейчас она исчезла, – видимо, отправилась на поиски собственного обеда.
– Почему вы не ушли, когда появилась возможность? – Он уже задавал этот вопрос раньше и получил неопределенный ответ, который его не удовлетворил.
Шей устала кривить душой.
– Он заработал рану, выполняя мою просьбу.
– Вы имеете в виду, пошел спасать медвежонка?
Она кивнула.
– Он все равно бы так поступил, – сухо заметил Бен. – Во время войны… – и замолк.
– Так что же случилось во время войны? – спросила Шей спустя несколько мгновений. Ей надоели вечные недомолвки, начатые и неоконченные фразы.
– Как-то раз нам пришлось прикончить нескольких лошадей. Они возили пушку. Южане вот-вот должны были нас настигнуть. Времени, чтобы отвязать лошадей, не оставалось, а мы не могли позволить мятежникам забрать их. Рейф отдал приказ пристрелить лошадей, и мне никогда не забыть выражения его лица при этом. – Бен отвернулся. – Вы, наверное, уже заметили, что он почти не охотится. Ненавидит охоту.
– Тем не менее он преследует моего отца.
Бен бросил на нее пронзительный взгляд:
– Думаю, он считает, что так надо.
– Почему?
– По той же причине, полагаю, по которой вы здесь. Он считает, что обязан это сделать.
– А ты? – Шей стало интересно, услышит ли она от него тот же ответ, что получила от его брата. – Почему ты здесь?
– А почему бы мне и не быть здесь? – Он поднялся, словно разговор ему наскучил. – Если хотите знать больше, мисс Рэндалл, спросите у Рейфа. – Он проверил, готова ли рыба, и присвистнул от удовольствия. – Сходите-ка лучше взгляните, не проснулся ли он.
Шей неохотно поднялась. Спросите у Рейфа. Они только и знают, что твердят это. А Рейф вообще ничего не говорит.
Рассерженная, она ушла в хижину, задержавшись на секунду на пороге. Однако через окно проникал неяркий свет луны, и Шей разглядела, что Рейф опять наполовину съехал с кровати. Девушка прислонилась к стене и внимательно рассматривала больного, пока ее глаза привыкали к полутьме. Было видно, что ему очень неудобно на узкой койке, очень беспокойно в этой тесной хижине. Волосы его спутались, а
И все же она не могла заставить себя потревожить его сон. Девушка очень тихо прошла в угол, в котором устроила постель для медвежонка, и положила зверька спать; затем она присела на единственный стул и стала просто смотреть на Рейфа Тайлера. Даже во сне с его лица не сходило угрюмое выражение. Шей очень хотела протянуть руку и дотронуться до него. За сегодняшний день ей пришлось многое пережить: сначала отчаянно дерзкое нападение на своего мучителя, затем страх, что он серьезно ранен, короткое опьянение свободой, а потом волнение, когда он ушел спасать медвежонка, и наконец вернулся весь в крови. Ее старания выходить больного. Лечение медвежонка. Мы.
Неудача и успех. Горе и радость. А теперь…
Она невероятно устала и была сбита с толку. Как можно волноваться из-за человека, который так яростно ненавидит, который так беспощаден? Но она волновалась и отрицать это больше не смела.
Шей искала новый дом, место, которое могла бы назвать своим, и теперь ей показалось, что она нашла его. Здесь, в этой покосившейся лачуге, рядом с изгоем, бывшим заключенным, который ни о чем не думал, кроме мести. Нет, что-то здесь не так. Ведь подумал же он о медвежонке. Волновался о ее руке. Заботился о мышке.
Рейф открыл глаза, словно его разбудили ее мысли, и уставился на девушку.
– Твой друг приготовил рыбу. Тебе нужно поесть.
Рейф зашевелился, присел на кровати, прислонившись спиной к стене, и вздохнул. Затем осторожно встал на ноги, качнулся, и она невольно протянула руку, чтобы помочь ему. Когда ее пальцы обхватили его локоть, Рейф окаменел.
Она растаяла. Прикосновения к нему всегда оказывали на нее одно и то же воздействие. Шей стояла очень близко, его грудь, все еще обнаженная, была в нескольких дюймах. Дыхание было неровным, она не знала – из-за раны или по какой-то другой причине. Она тоже прерывисто дышала, воздух с трудом проходил через пересохшее горло.
Шей почувствовала, как по его телу пробежала дрожь, и посмотрела ему в лицо. Его губы были совсем рядом.
– Я принесу тебе поесть. Ты… ты не должен был вставать.
– Хорошо, – согласился он и оказался еще ближе.
Тут она тоже затрепетала. Силы покидали ее, желание мягко обволакивало. Она почувствовала себя хрупкой, он мог бы легко сломать ее, разбив на тысячу кусков.
– Ах, Шей, – произнес он. – Почему ты не ушла?
Теперь это был не вопрос. Это была мольба, полная боли капитуляция.
Голова его склонилась чуть ниже, и она подумала, что он собирается поцеловать ее, но вместо этого он коснулся щекой ее щеки и задержался так на миг; в этом жесте было столько нежности и печали, что ее сердце чуть не разорвалось.
– Я не поблагодарил тебя за… за заботу о моей руке, – прошептал он. – Не знаю почему… – Голос, хрипловатый от переполнявших его чувств, осекся.
Шей прижала голову к его груди, чувствуя, слыша, живя его сильным сердцебиением. Она оставалась так долго, наслаждаясь каждой секундой близости, запахом и прикосновением к нему. Нежностью, которая исходила от него в эту минуту.