Беспредел (сборник)
Шрифт:
Главное, что они вместе. Они вырвались. И они справятся.
Оксана поднималась по ступенькам, когда заметила силуэт под яблоней. Черный, сгорбленный, рогатый. Он стоял неподвижно, сливаясь с темнотой. Волна холода ударила в спину сзади, лизнула шею. Оксана замерла, пытаясь вглядеться, разложить образ на детальки – понятные и объяснимые. Ветки, старый садовый инвентарь, игры теней – вот и мерещится. Да еще дождь льет как из ведра, толком ничего не рассмотреть.
Силуэт будто бы качнул рогатой головой. Оксана влетела на терраску и заперла дверь на оба засова. Руки тряслись, сердцебиение барабанной
Они сидели за столом в гостиной и пили чай с вафельным тортом. Для детей тут все было в новинку, а потому интересно. И рукомойник с подставленным ведром, и газовый баллон у плитки, и потрескивающие в печи поленья. Дождь не прекращался, морзянкой выстукивая на крыше таинственные сигналы. С потолка на тонкой ниточке спускался паук.
В тепле разморило, свет прогнал страхи. Оксана клевала носом, едва понимая, что ей рассказывает Ромка. Она была вымотана, выжата досуха. Целый день за рулем, целый день переживаний и сомнений. Она на секунду провалилась в сон, встретила там темную фигуру под яблоней и вынырнула обратно, чуть не свалившись с табуретки. Сознание затухало, в голове гудело. Лиза приготовила ей кровать в спальне и помогла улечься. Оксана поначалу отпиралась, но в итоге сдалась и залезла под одеяло. Она бы никогда не подумала, что столько счастья может принести простая возможность вытянуть ноги.
За окном ворчал гром, шумел лес. В соседней комнате перешептывались дети. Крохотную деревеньку накрывало ненастье. Оксана попрощалась с этим сумрачным миром до утра и закрыла глаза.
Ей снилось, что у дома ходят.
Ей снилось, что их нашли.
Ей снилось…
Утро так и не наступило. Оксану разбудил крик Ромки и знакомый голос. Батя. Она выскочила в гостиную в чем была – в трусах и футболке.
– И-и-их ты! – обрадовался Батя, облизывая папиросу. – От и хозяюшка наша, красавица. Что дочка, что мамка – одинаково невесты! Хоть куда невесты!
На плече у него висело ружье, с куртки стекала вода.
– Вы что тут делаете? Где…
Хлопнула дверь, и в дом вошел толстяк в засаленной военной форме. Под руку он вел Лизу.
– Мам! – Она вырвалась и повисла на шее у Оксаны. Прошептала: – В туалет приспичило, а во дворе эти. Еще один снаружи, в машину полез.
Толстяк расстегнул бушлат, скинул кепку и взъерошил немытые патлы. Он напоминал перекормленного хряка. Пунцовую, покрытую черной щетиной морду венчал сломанный нос-пятачок. На шее, будто две опухоли, терлись друг о друга лишние подбородки.
– Ну здрасьте, что ли, – сказал он. – Хорошая седня погодка, ага?
Оксана хлопала глазами, не в состоянии выдавить хоть словечко. Взгляд бегал от незваных гостей к детям, от голых коленок к измазанному шоколадом ножу на столе.
– Что им надо, мам?.. – прохныкал Ромка. Он сидел на диване, раздетый и сонный, подмяв под себя простыню с одеялом.
Батя подошел к окну и выглянул
– Так ить в гости мы пришли, непогодицу переждать. Нельзя туда сейчас, лесной черт лютует. До утра вместе схоронимся, потолкуем по-соседски, по-нашенски, чего б и нет-то?
Толстяк быстро осмотрел дом, проверил, нет ли еще кого. Вошел третий – крепкий бородач в грязных джинсах, свитере и штормовке. От него пахло спиртягой и костром. Он шагнул в комнату, оставляя на полу следы огромных сапог. Хлебнул из кружки остывшего чаю, внимательно оглядел хозяев одним глазом. Второй не открывался – мешал синяк.
– Нормально так. Я малую буду.
Оксану словно окунули в прорубь и тут же ударили током. Лиза что есть силы сжала руку, хрустнули пальцы.
– Э-э, обожди, Клим! – подал голос толстяк. – Я ее вперед заприметил.
– Да стойте вы жениться, – сказал Батя. – Гостинцы сперва на стол мечите, что ж мы пришли как эти, без всего. Такие невесты, а вы, тьху, дуболомы.
Он стряхнул пепел на подоконник и повернулся к толстяку.
– Макар, так ить в тракторе ж осталось, чего сразу не взял?
Тот закряхтел недовольно и выкатился на улицу.
– Послушайте, – начала Оксана, пытаясь успокоить голос, хотя внутри все кипело, – я мужа жду, он с друзьями вот-вот подъехать должен. Забирайте что хотите. Только уходите. Пожалуйста.
– Заберем, заберем, не переживай, – сказал Клим, усаживаясь за стол. – Судя по номерам, с Москвы?
Оксана кивнула. Она села на диван и обняла Ромку, рядом плюхнулась Лиза. Стихия ревела за окном, а в доме все будто замерло. И в этой тишине каждый звук разлетался колокольным звоном. Оксана слышала секундную стрелку в настенных часах, слышала, как колотятся сердца детей, как Батя выдыхает дым, а Клим скрипит зубами.
– У нас есть деньги. Там, в комнате. Пожалуйста…
Вернулся Макар с пакетом и начал выгребать гостинцы. Хлеб, колбасу, соленья. И две бутыли мутной жижи. Клим разлил по кружкам, сделал бутерброд.
– Вы слышали? – спросила Оксана. – У нас деньги, можете взя…
– Видал, Макар, – перебил Клим, – с Москвы они. Во занесло, да?
– С Москвы… Говеный городишко, на хер. Были у нас в армии москвичи, мы их в о`чки головой кунали.
Клим улыбнулся. Заплывший глаз будто бы замер посередине подмигивания. Батя прислонил ружье к столу и сел на табуретку. Предложил хозяевам угощенье, но те отказались.
– И-и-их ты… А мы, значит, старались. Ну, как знаете!
Чокнулись, выпили, закусили. За знакомство, за невест и за лесного черта, будь он неладен. Застолье пошло весело, и присутствие хозяев гостям ничуть не мешало.
Время текло чудовищно медленно. Они пили, травили байки и поливали городских, то и дело бросая липкие взгляды на диван. Верхнюю одежду никто не снял, будто незваным гостям нравилось потеть. Оксана уже не видела в этой троице людей. Тень на обоях позади Бати обросла рогами. Макар окончательно превратился в свинью, похрюкивая после дебильных шуток, не стесняясь звуков, которые издавал его необъятный живот. Клим постоянно слизывал крошки с губ и усов, и язык по-змеиному сновал туда-сюда. Люстра над ними гудела так, словно лампочки вот-вот взорвутся.