Бессердечный
Шрифт:
– А свинец зачем? Сетка еще какая-то…
– Кто бы мне сказал, – пробурчал я в ответ.
Тогда мой любознательный напарник забрал фонарик, посветил внутрь и воскликнул:
– Да здесь целый склад! Свечи, бочонки, чемоданчик какой-то! – Недолго думая он забрался внутрь и взломал ножом замок саквояжа. – Ого!
– Что там? – заинтересовался я, поднимаясь на ноги.
Рамон потряс толстенной пачкой египетских гиней и сунул их мне.
– Куча денег, Лео. Здесь целая куча денег!
– И они
Едва не выронив от испуга фонарь, крепыш осветил заставшего нас врасплох малефика, и таившиеся под его широкополой шляпой тени рассеялись, не в силах противиться электрическому свету.
Мавр прикрыл лицо черной ладонью и шагнул в сторону, тотчас из темноты на подмогу ему выступило двое других. Они начали расходиться в разные стороны и охватывать саркофаг полукольцом, а я просто замер на месте, не зная, что предпринять.
Огнемет лежал на полу.
На полу. Огнемет.
Второй огнемет в ранце за спиной, его не достать, а этот на полу. На полу…
И тогда я бросил под ноги гранату.
Просто выдернул неподатливую чеку и бросил гранату под ноги, а сам перевалился через край саркофага к Рамону, истошно визжа:
– Закрывай!
Крепыш поднырнул под сдвинутую мной плиту, приподнял ее и только вернул на место, как грянул взрыв! Мы словно в колоколе во время боя башенных часов оказались. На миг я потерял сознание; потом очнулся и сразу закашлялся из-за едкой гари, проникшей в узенькую щель.
Тогда закопошился Рамон; он уселся на задницу и принялся вытирать текшую из носа кровь, которая в свете фонаря казалась багряно-черной.
– Ну что? – спросил он.
Я скорее разобрал его слова по губам, нежели услышал; в ушах стоял звон. Ничего не ответил, просто ткнул указательным пальцем вверх.
Совместными усилиями мы сдвинули неподъемную каменную крышку и высунулись в затянутое черным дымом помещение. На полу еще догорали лужицы керосина и чадили три обугленные фигуры.
Закашлявшись, я первым выбрался наружу и помог вылезти Рамону, который, даже будучи контуженным, не забыл прихватить с собой набитый деньгами саквояж.
– Каюк огнемету, – прохрипел он, зайдясь в приступе кашля.
– И нам тоже, если не уберемся отсюда, – прохрипел я и заковылял на выход. – Задохнемся!
– Не успеете! – успокоил меня щеголеватой наружности господин в дорогом костюме и нервно расправил перепачканные сажей усики. Выступив из темноты, он склонился над одним из мавров и спокойно раскурил сигарету от объятой огнем одежды малефика. – Не успеете, виконт, уж это я вам гарантирую со всей ответственностью!
Я поверил ему сразу и безоговорочно.
Не успеем.
Часть вторая
Лазарь. Пятнадцатый
1
Человеческий разум – бездна, полная загадок, но тело зачастую может дать ему сто очков вперед. Иной раз мысли еще только пускаются в свой стремительный бег, а спинной мозг уже раздает команды. Все мы – рабы рефлексов. И в этом нет ничего плохого; нередко это спасает нам жизнь.
Когда из темноты, едва-едва разгоняемой догоравшими лужицами керосина, выступил щеголеватой наружности господин с перепачканным сажей лицом, я не стал вслушиваться в его слова. Тело среагировало само.
Раз! – и нас уже разделяет массивный саркофаг.
Если вампир – да-да, именно вампир! – и подивился такой прыти, то он никак этого не выдал. Лишь презрительно фыркнул, зажал сигарету в уголке рта и принялся смахивать платочком налипшие на лацканы пиджака хлопья пепла, но только еще больше размазал их по дорогой ткани. Он никуда не спешил, и немудрено: единственный выход из подземелья находился у него за спиной.
Я выругался, стянул со спины ранец и под прикрытием усыпальницы принялся возиться с его тугими застежками. Давая мне возможность высвободить одноразовый огнемет, прежде чем вампир бросится в атаку, Рамон встал обок и перехватил обеими руками свой «Веблей – Фосбери».
Вампир нападать не торопился. С брезгливой гримасой он выкинул замаранный платочек под ноги и улыбнулся:
– Позвольте представиться: Лазарь.
Затем поморщился, и острые иглы клыков скрылись под верхней губой. Теперь лишь мертвые черные глаза продолжали напоминать, что перед нами не человек, а сверхъестественное существо.
Я прекрасно осознавал, сколь бесконечно малы наши шансы выбраться из этой передряги живыми, но все же нашел в себе силы пошутить:
– Надеюсь, не тот самый?
Вампир покачал головой:
– Утверждать подобное было бы с моей стороны неумной бестактностью, но совпадение и в самом деле не случайно. Ваш Спаситель вернул своего друга из мертвых, и ровно так же вернулся к жизни и я. Но вернулся самостоятельно, без чьей-либо помощи. Теперь понимаете, почему мне показалось уместным взять себе это имя?
– Прозвище. Это не имя, а прозвище, – возразил я и покрепче зажал под мышкой переделанный в огнемет баллон.
Лицо противника в ответ на это утверждение осталось совершенно бесстрастным. Аристократической утонченности в нем не чувствовалось, скорее, он походил на преуспевающего дельца или театрального импресарио. Тоненькие усики были щеголевато завиты, брови выщипаны, дорогой костюм алел свежей гвоздикой в петлице.
Среднего роста, плотного сложения, ухоженный.
Обычный.