Бессмертные

Корда Майкл

— Вы употребили слово “носили”, — сказал Хоффа. — Что вы под этим подразумеваете?

Бобби закатил глаза. Вот уже более часа он пытается заставить Хоффу ясно отвечать на вопросы и принести формальные извинения, как было условлено.

Следующий его вопрос касался двух служащих профсоюза водителей, которые, отбывая срок в тюрьме за то, что брали взятки от владельцев компаний, по-прежнему считались работниками профсоюза, и Хоффа платил им зарплату. На лице Хоффы отразилось удивление, даже тревога, когда Бобби заключил:

— Вы продолжали платить им зарплату, хотя

они находились в тюрьме! Чего вы боялись?

Услышав такой вопрос, Хоффа, конечно же, рассердился. Хоффа, как и сам Бобби, ничего не боялся. Вся его жизнь прошла в такой сфере деятельности, где железные цепи, пистолеты, бейсбольные биты, динамит и крюки для подвешивания мясных туш были самыми обыденными средствами для наказания людей, вышедших из повиновения, и Хоффа хвастался тем, что никогда не пасовал, если приходилось махать кулаками. Он побледнел и приподнялся со своего стула, словно собирался броситься на Бобби. Адвокаты Хоффы пытались усадить его на место.

— Против меня не было выдвинуто ни одного обвинения, которое было бы каким-то образом связано с их преступлениями! — выкрикнул он. На лбу у него вздулись вены. — …Мне нечего было бояться, что они разоблачат меня, потому что они не могли ни в чем меня разоблачить!

— …Чем же вы в таком случае можете объяснить вашу заботу о них? Если только, конечно, вы не забирали часть этой зарплаты себе? Вы можете это объяснить?

Но Хоффа уже не помнил себя от ярости. Он не мог или не хотел ничего объяснять. Он покачал головой.

— Я уже все сказал, — хрипло пробормотал он, сжимая кулаки.

Бобби собрался было задать следующий вопрос, но сенатор Макклеллан — я заметил, что Джек подал ему знак, — стукнув молоточком, объявил перерыв на обед.

Я направился к Бобби, который все еще сидел за столом. Хоффа, вырвавшись от своих адвокатов, тоже ринулся к нему — плечи ссутулились, глаза горят. Бобби даже бровью не повел.

Я уже находился достаточно близко от них и поэтому ясно расслышал, когда Хоффа, приблизив свое лицо к Бобби, скрипучим голосом произнес:

— Ты заложил меня, сосунок! Тебе не удастся сделать своего брата президентом, убрав Хоффу! — Затем быстро, прежде чем адвокаты и охранники успели оттащить его, добавил: — Если ты не прекратишь это, Бобби, можешь считать себя трупом. — Он понизил голос до яростного шипения и просвистел, как струя пара, вырывающаяся из-под крана: — Это относится и к твоему проклятому братцу.

Бобби сидел с ледяным выражением лица, плотно сжав губы. Он ответил спокойным, бесстрастным тоном, словно вел с Хоффой обычную беседу:

— Господин Хоффа, я добьюсь, чтобы вас посадили в тюрьму, даже если это станет последним фактом моей биографии. И, пожалуйста, перестаньте называть меня Бобби.

Хоффа оттолкнул охранников и адвокатов и, улыбаясь, закончил:

— Эй, Бобби, — насмешливо обратился он. — Вот это я могу тебе обещать. Это точно будет последним фактом твоей биографии. Слово Хоффы.

В тот же вечер я встретился за ужином с Айком Люблином. Настроение у нас

было подавленное. Я знал Айка с тех самых пор, когда он переехал из Кливленда в Лос-Анджелес, потому что у его клиентов-мафиози появились интересы в западной части страны. В числе его клиентов были также и многие знаменитые звезды шоу— и кинобизнеса. Он пользовался репутацией квалифицированного адвоката по бракоразводным вопросам, славился умением улаживать споры, не доводя дело до суда. Но, главное, он был именно тем человеком, который мог помочь в случае серьезных неприятностей. Характер у Айка был агрессивный, и многие побаивались его, но я-то его не боялся. Я знал, что он преданно любит свою жену, которая совсем спилась после того, как их единственный ребенок умер от полиомиелита. В характере Айка были и мягкие черты, но он предпочитал скрывать их.

— Бобби заложил Джимми, — сказал он, с жадностью набрасываясь на салат из креветок. — Сделка отменяется.

— Не говори ерунды! Хоффа сам не выполнил своих обещаний, Айк. И ты это знаешь.

— Он же сдал этого придурка Бека.

— Был уговор, что он немного поиграет в пай-мальчика перед подкомиссией. Вместо этого он вел себя как упрямая дубина. — Я решил, что с Айком надежнее беседовать на его языке.

Айк пожал плечами.

— Почему, интересно, дары моря лучше готовят на востоке? — спросил он. Он заказал себе на ужин пирожки с крабами.

— Может, потому, что на востоке еще помнят, как их нужно готовить. Что теперь будет?

— Откуда я знаю? Спроси у Реда. Хочешь знать мое мнение? Джимми будет мстить. Жестоко, используя любые грязные средства. Кое-кто пострадает.

— Это нужно предотвратить.

Официант принес Айку пирожки, и некоторое время он молча ел. Затем со вздохом отложил вилку.

— У тебя вкусный лосось?

Я кивнул.

— Это невозможно предотвратить, если только Бобби не отступит. Он согласится сделать это?

— Я поговорю с Джеком, но не уверен. Вряд ли он отступится. Он даст отбой только в том случае, если Хоффа будет вести себя уважительно по отношению к подкомиссии. И к Бобби.

— Значит, ничего не получится. Джимми просто ненавидит его. — Некоторое время он молча ел, раздумывая над тем, что сказал. — Дело не в том, что Бобби ему несимпатичен, понимаешь меня, Дэйвид? Джимми Хоффу нельзя назвать рассудительным человеком, какими являемся мы с тобой. Вслушайся в эти слова: он ненавидит Бобби!

— Я понимаю.

— Ничего ты не понимаешь. Нужно предупредить Бобби, что Джимми опасный человек. Кто-то должен внушить ему, что есть такие сферы, куда ему лучше не соваться, иначе будут крупные неприятности.

— Что это за сферы?

Айк доел пирожки с крабами и вытер рот. Он близко наклонился ко мне, настолько близко, что в нос мне ударил запах его лосьона.

— Все, что касается Моу и Реда и парней из Чикаго. Все, что касается казино и Пенсионного фонда профсоюза водителей Центральных штатов. Эти вещи — дело очень тонкое, Дэйвид, очень серьезное. Многие могут пострадать. Какой в этом смысл?