Бессонный патруль (Сборник)
Шрифт:
– А тут без тебя разговорились, - сказал Бычков.
– Видишь, у Алима ссадина на переносице? Оказывается, на автовокзале упал на лестнице. Пишет объяснение.
– Повезло ему, - заметил Михаил Михайлович.
– На этих ступенях шею сломать можно, а он царапиной отделался, словно на сучок напоролся.
Алим молча протянул объяснение Бычкову. Задумался, вспоминая что-то.
– Нет, товарищ лейтенант, не так было... Вспомнил я.
Это я курину задавил на улице. Здесь, в селе... Не удержался, упал... Вот тогда-то и покарябал лицо.
– Запамятовал, стало быть. Бывает. Вот тебе еще лист бумаги, пиши второе объяснение. Про курицу...
Алим написал.
–
– Видели, наверное, - неопределенно ответил Алнм.
– Курица белая была.
– Пойду проверю. Народу много, может, кто и видел.
Через несколько минут Игорь Алексеевич вернулся.
– А знаешь, Михаил Михаилович. Алим-то верно сказал. Задавил он... Действительно задавил... Только не курицу... Петуха
Ожившее на мгновенье лицо парня снова померкло.
– Так кого же ты все-тaки задавил - курицу или петуха?
Наступило молчание.
– Петуха.
– Ну вот! Так ты у меня всю бумагу изведешь.
– И третье письменное объяснение легло в планшетку старшего лейтенанта. Матасов сказал, что все - пока хватит, можно ехать и ему, Алиму, - тоже придется съездить вместе с ними в Талгар, в райотдел милиции. "Включай двигатель, я только сбегаю предупредить отца".
Задержание хотя и является исключительной мерой процессуального принуждения, но и Матасов и Бычков в данном случае считали, что имеется достаточно оснований предполагать виновность Алима в совершении преступления, за которое по уголовному закону может быть назначено лишение свободы. А раз так-статья 109 Уголопно-процессуального кодекса Казахской ССР дает право на краткосрочное задержание подозреваемого.
... Солнце стояло еще довольно высоко, по уже чувствовалось приближение вечера, и за машиной по нагретому за день асфальту неслась косая короткая тень. Игорь Алексеевич только сейчас вспомнил, что они с Матасовым сегодня так и не пообедали, но эта мимолетная мысль сразу же выпала из сознания и уступила место сложной комбинация фактов, кажущаяся взаимосвязь которых могла значить нечто большее, чем случайное стечение обстоятсльств. Помятые, надломленные ветви кустарника и царапины на переднем крыле мотоцикла... Следы крови на листьях и ссадина на лице Алима. Его путанные объяснения. А отпечаток протекторов шин на месте происшествия? На этот вопрос ответят эксперты... Что еще? Мотоцикл был спрятан в сарае...
Спрятан? Так почему же его владелец сразу показал тайник? И какой смысл вообще прятать мотоцикл? Нет, он его не прятал! Скорее другое... Убрал подальше с глаз, чтобы не думать, не терзаться, напрочь позабыть все, что случилось. Если так, можно, пожалуй, понять и странное поведение Зины... Пока версия кажется надежной.
Михаил Михайлович молча сидел рядом с Бычковым, а на заднем сиденье, понурив голову, о чем-то своем думал Алим.
* * *
В Талгар приехали около семи, начальника уголовного розыска райотдела майора Кенжетаева на месте не оказалось, и Алим провел ночь в КПЗ. Утром его вызвали на допрос. В кабинете он увидел уже знакомого старшего лейтенанта. Вполоборота к нему, подперев подбородок, сидел майор и, казалось, внимательно слушал. На столе перед ним лежала пачка чистой бумаги, а рядом-веером-Алим уловил это сразу - письменные объяснения, которые дал он вчера в милицейской машине.
– Садись, - Бычков кивнул на свободный стул.
– Спалось-то как? Неважно? Ясно, не санаторий...
В распахнутое настежь окно ветерок занес легкий запах бензина. Шторы лениво колыхнулись.
– Вы вызваны на допрос, - сказал майор Кечжетаев.
Прежде чем начать выяснения обстоятельств, послуживших основанием для вашего задержания, я хочу объявить вам, что вы подозреваетесь в совершении автодорожного происшествия, повлекшего за собой смерть человека.
Затем майор назвал дату, время и место происшествия и спросил, может ли Алим сообщить что-либо по существу преступления, в котором он подозревается.
– Я ничего не знаю. нe был я там и ничего сказать не могу. Я уже говорил, что дальше села не ездил.
– Ты мне со вчерашнего дня твердишь, что дальше села не ездил. А ведь неправда это! Неправда! Забыл Бочаровых? Сколько раз ты к Зине приезжал на своем мотоцикле? Вспомни!
– Игорь Алексеевич едва сдерживал раздражение. Тебе что, очная ставка с Ольгой Федоровной нужна?!
Губы юноши дрогнули, плечи бессильно обмякли, словно слова Бычкова враз надломили тот внутренний стержень, благодаря которому он держался все эти дни, и мог разговаривать, работать и даже войти в этот кабинет с какой-то смутной надеждой.
– Успокоитесь, Алим!
– сказал майор.
– Мы вас не принуждаем давать показания. Учтите только, что чистосердечное раскаяние является смягчающим вину обстоятельством, которое суд обязательно принимает во внимание. Подумайте об этом. Время у вас пока есть.
В кабинете стало тихо. Бычков отвернулся к окну, майор подвинул к себе стопку бумаги и аккуратно выровнял ее - листок к листку. Слова, показалось, прозвучали неожиданно и неестественно спокойно, и именно поэтому Кенжетаев почувствовал, что парень все-таки поборол себя, принял решение, и теперь его уже ничто не волнует, так как самое страшное-неунимавшаяся боль, глухая сосущая тоска, страх и неимоверное напряжение, связанное со всем этим, - остались позади.
– Да... Да, я... Но я совсем не думал, что так получится... А ведь вышло.
Майор писал протокол.
"Ехал я из Талгара домой в Алгу. Поздно уже было, темно. Я специально выехал так поздно, потому что выпил два стакана вина. Думал, прискочу, а если без номера, да еще пьяного остановят- кончится плохо. Все шло нормально, инспекторов на дороге не встретил. Вдруг вижу: на обочине парень стоит, руками мне машет. Я остановился. Он попросил подвезти его до соседнего поселка, километра три - не больше. Я отказывался, говорил, чго вожу мотоцикл плохо, прав нет, да и выпил еще. А он засмеялся и говорит: "Брось ты эту ерунду. Ты - пьяный, я выпивши, так к доедем, ничего не случится". Взял я его. Он меня слегка обхватил руками сзади, едем. Потом почувствовал я вдруг, что он убрал руки, и тут же - минуты не прошло мотоцикл потерял равновесие, потянул вправо, в кювет, и заглох в кустах. Я сразу не понял, что случилось, провел по лицу - кровь... Потом меня, как током ударило, - где же парень этот? Выскочил на дорогу, гляжу-лежит он, руки в стороны разбросаны, в одной - коробок спичек. Испугался я, ноги не держат, кое-как завел мотоцикл и уехал".
– Вот так это и было.
– закончил Алим.
– Когда пришел в себя, хотел заявить об этом, да думаю, поздно уже все равно. Так и не пошел.
Протокол прочитали. Алим согласился с текстом и подписал его. Затем подписали Бычков и Кеижетаев.
– Да, наломал ты дров...
– Бычков провел ладонью по щеке и встал, собираясь уходить.
– Такое с каждым может случиться...
– Правильно. С каждым и случается, между прочим, случается! Но люди-то ведут себя иначе, по-человечески. Раз несчастье - кричат, звонят, машины останавливают, чтобы только помочь человеку в беде, выручить его. А ты убежал...