Бесспорное правосудие
Шрифт:
– Она звонила матери, чтобы пожаловаться на меня. Если хотите говорить с моей экономкой, пройдите в дом – не стойте на улице, – выкрикнула она.
Миссис Бакли издала испуганное восклицание и, не говоря ни слова, заторопилась в дом. Девушка метнула последний взгляд на Кейт и Робинса и повернула за ней. Дверь за ними плотно захлопнулась.
– Не очень-то хорошо мы справились с заданием, – сказала, пристегиваясь, Кейт. – Я во всяком случае. Вот ведь какая маленькая негодяйка! Поневоле задумаешься, зачем только люди заводят детей?
– Но слезы были искренние, – заметил сержант Робинс и тихо добавил: – Приносить плохие вести не самое
– Слезы – от шока, не от горя. А вести не такие уж плохие. Она еще ребенок. И теперь получит все – дом, деньги, мебель и дорогую картину над камином. Наверху в гостиной, не сомневаюсь, тоже добра много.
– Нельзя судить людей по их реакции на убийство, – сказал Робинс. – Нельзя знать, что они думают или чувствуют. Иногда они сами этого не знают.
– Хорошо, сержант, всем известно, что ты являешься олицетворением гуманного лица полиции, но не перегибай палку. Октавия Камминз даже не поинтересовалась, как погибла мать. И вспомни ее первую реакцию. Дочку волновало только одно: как бы это убийство не повесили на так называемого жениха. Странный статус. У теперешних молодых людей нет ни женихов, ни невест – у них сексуальные партнеры. Как думаешь, чего он добивается?
Робинс минуту подумал, а потом сказал:
– Кажется, я знаю его. Это Гарри Эш. Его судили около четырех недель назад по обвинению в убийстве тети и оправдали. Женщину нашли с перерезанным горлом в собственном доме в районе Уэствэй. Я помню это дело: мой друг констебль занимался им. И тут есть одна интересная деталь: Венис Олдридж была на этом процессе защитником.
Автомобиль остановился у светофора.
– Да, знаю. Нам сказал об этом Дрисдейл Лод. Следовало сообщить это тебе по дороге. Прости, сержант, – виновато произнесла Кейт.
Она разозлилась на себя. Какого черта она смол-чала? Это не та информация, которую можно выбросить из головы. Она просто не ожидала застать Гарри Эша в доме, но это ее не извиняло. Кейт еще раз повторила:
– Прости.
Автомобиль тронулся с места. Теперь они ехали по Бромптон-роуд. Некоторое время они молчали, а потом Робинс сказал:
– Как ты думаешь, можно опровергнуть его алиби? Миссис Бакли кажется мне правдивым человеком.
– Мне тоже. Нет, она говорит правду. В любом случае, как мог Эш или девушка попасть в «Чемберс»? И как объяснить парик и кровь? Они не могли их найти. Нам сказали, что Октавия никогда не была в кол-легии.
– А как насчет предполагаемого любовника? Это правда, или в ней говорит злость?
– Думаю, и то и другое. Конечно, с ним нужно встретиться, хотя это ему вряд ли понравится. Молодой, подающий надежды член парламента. Не в «теневом кабинете», однако возможный кандидат в отдел для меньшинств. Будет защищать права объединений, где меньше тысячи членов.
– Ты много о нем знаешь.
– А кто не знает? Включи любой канал, и в каждом политическом шоу он обязательно что-то пафосное вещает. Ну-ка, взгляни на карту. Эти дороги путаные. Не хочется пропустить поворот на Седжмор-Кресент. Будем надеяться, что миссис Карпентер окажется дома. Чем быстрее мы поговорим с этими двумя женщинами, тем лучше.
Глава пятнадцатая
Дэлглиш и Пирс встретились с Гарри Нотоном в его кабинете. Дэлглиш решил, что клерк будет чувствовать себя свободнее в комнате, где работает почти сорок лет. Младшего клерка, Терри Гледхила, уже допросили и отпустили домой. Нотон предпочел остаться на случай, если возникнет что-то срочное. Сейчас он сидел за столом, упершись руками в колени, вид у него был изможденный. Клерк был среднего роста и телосложения, однако казался мельче, а усталое, встревоженное лицо заставляло его выглядеть старше своих лет. Редеющие седые волосы были тщательно зачесаны назад от шишковатого лба. А этот напряженный взгляд, подумал Дэлглиш, появился задолго до сегодняшней трагедии. Однако в его повадке ощущалось достоинство, присущее человеку, который хорошо делает свое дело и знает, что его ценят. Он был тщательно одет. Официальный костюм явно староват, но брюки сохраняли заутюженную складку, а рубашка – накрахмаленную свежесть.
Дэлглиш и Пирс взяли свободные стулья и сели посреди на вид беспорядочно организованного пространства этого офиса клерков коллегии. Дэлглиш знал, что сидящий перед ним человек мог рассказать больше, чем кто-либо другой, о том, что происходит в этом здании, вопрос лишь в том, захочет ли он это сделать.
На полу перед ними стоял жестяной короб, в котором раньше хранился пресловутый парик. Высотой он был примерно два фута, изрядно побитый, с инициалами Д.Х.Л. на боковой поверхности ниже почти не различимого герба. Короб был обит изнутри желто-коричневым щелком с опорой для поддержки парика. Крышка отсутствовала, короб был пуст.
– Он хранился в офисе все время, что я здесь работаю и сколько работает мистер Лэнгтон – почти сорок лет. Парик принадлежал его деду, а тому парик подарил друг, когда дед получил шелк. Это было в 1907 году. Его фотография висит в кабинете мистера Лэнгтона. Парик всегда одалживался членам палаты, когда те получали шелк. Вы можете это видеть на фотографиях.
Заключенные в рамки фотографии, старые – черно-белые, недавние – цветные, висели на стене слева от стола Нотона. Лица – все, кроме одного, мужские – серьезные, самодовольные, широко улыбающиеся или, напротив, скрывающие радость, смотрели в камеру поверх шелковой мантии и кружев. Некоторые сфотографировались с семьями, один или двое – в интерьере «Чемберс» с Гарри Нотоном, стоявшим рядом и преисполненным гордости за друзей. На фотографиях Дэлглиш разглядел Лэнгтона, Лода, Ульрика и мисс Олдридж.
– Короб запирался? – спросил он.
– В мое время – нет. Не было необходимости. При старом мистере Лэнгтоне он запирался. Потом замочек сломался – лет восемь назад, может, больше, и никто не видел причины, по которой его стоило чинить. Короб держали закрытым, чтобы не попортился парик, а крышку снимали только с избранием нового королевского адвоката. Иногда парик заимствовали на время, если какому-то королевскому адвокату вменялось в обязанность присутствовать на ежегодной службе в Вестминстере при лорд-канцлере.
– Когда последний раз брали парик?
– Два года назад. Тогда получил шелк мистер Монтегю. Он работает в коллегии Солсбери и редко бывает в «Чемберс». Но последний раз мы видели парик не тогда. Мистер Костелло на прошлой неделе примерял его.
– Когда это было?
– В среду днем.
– Зачем он так сделал?
– Мистер Костелло рассматривал фотографию мисс Олдридж. Терри, мой помощник, сказал что-то вроде: «Вы будете следующим, сэр». Мистер Костелло спросил, хранится ли у нас по-прежнему парик мистера Лэнгтона. Терри вытащил короб из шкафа, мистер Костелло открыл его посмотреть, а потом примерил парик. Только на одну секунду. Потом снял и положил на место. Думаю, он просто хотел пошутить, сэр.