Бесстрашие

Смит Кристин

— В моей жизни было много девушек…

— Ой, пожалуйста, — перебивает она, отстраняясь. — Мне об этом знать не обязательно.

Беру её за руку.

— Просто дослушай, ладно?

Она что-то бормочет в ответ.

— Как я сказал, в моей жизни было много девушек, но ни одна не сравнится с тобой. То, что я чувствую к тебе… Я никогда ни к кому не испытывал таких чувств.

Сиенна с сомнением смотрит на меня.

— А как же Пейдж? Я подслушала ваш разговор у ручья. Звучало так, словно когда-то ты испытывал

к ней такие чувства.

Как объяснить ей разницу между ней и Пейдж? Это всё равно что сравнивать солнце с луной. Без первого ты не можешь жить, а второе едва ли замечаешь.

— То, что было между мной и Пейдж, это совсем другое. Любил ли я её? Да. Считал ли это чем-то большим, чем очередной подростковой влюблённостью? Возможно. Но она ушла прежде, чем наши отношения переросли в нечто серьёзное.

Притягиваю Сиенну к себе, чтобы видеть каждую её ресничку.

— У меня есть мечта, — говорю я. — Восхитительная, идеальная мечта. О нас.

— Мне нравятся мечты. — Сиенна улыбается. — Особенно если в них ты.

— Тогда ты точно будешь в восторге от этой.

— Расскажи мне о ней, — бормочет она.

— Не могу.

— Трей! — возмущается Сиенна.

Усмехнувшись, целую её в лоб.

— Когда-нибудь, — обещаю я ей и целую в нос, затем подбородок и, наконец, в губы. У неё вкус абрикосов, которые мы недавно поели в сушёном виде. Я запускаю руки в её волосы, затем провожу по плечам. Сиенна такая худенькая, что даже под футболкой видно, как выделяются кости. Знаю, она похудела в тюрьме, но я надеялся, что в лагере она наберёт вес.

Её живот урчит от голода.

— Вот, — говорю я, открывая рюкзак и доставая джерки — высушенные кусочки вяленого мяса. — Поешь.

Она пытается отказаться.

— Я не голодна.

— Скажи это своему желудку.

Я даю ей в руки джерки и смотрю, как она пробует немного откусить.

— У меня с ними связаны плохие воспоминания, — говорит она, с трудом проглатывая.

— Не любишь джерки?

— Нет, не в этом дело… — Она прикусывает губу. — В тюрьме нас кормили джерками. Джерками и хлебом, всё.

Боже милостивый… Неудивительно, что она так похудела.

— Прости. Можешь не есть, если не хочешь. Я просто подумал, что ты голодна.

— Я теперь редко чувствую голод.

Но даже когда она произносит это, её желудок урчит, точно недовольный зверь внутри неё.

Поднимаю брови.

— Ты уверена?

Она мотает головой.

— Я имею в виду, что даже если я голодна, я не могу есть. — И спустя пару секунд добавляет: — И спать.

Всё это время я думал, что она отлично держится. Справляется с болью каким-то своим способом. Сама она не говорит о том, что произошло. Но если она не ест и не спит, значит, она не справляется. Ей больно, а она пытается не подавать виду.

— Твой папа? — спрашиваю я. Она кивает. — Джеб?

— Да. Всё сразу. Я постоянно

вспоминаю, как отбывала заключение. Мне всё время приходится скрывать от мамы то, что случилось с папой. Каждую ночь я вижу, как они умирают, папа и Кудряш, снова и снова. Я чувствую себя такой… беспомощной. — Её глаза наполняются слезами. — Совершенно беспомощной.

— Ты не обязана справляться с этим в одиночку. Ты всегда можешь поговорить со мной. В любое время. Я рядом.

— Я знаю.

На минуту становится тихо, лишь вода плещет под нами. Уже полностью стемнело. Луна скрылась за облаками. Сова ухает вдалеке, и этот звук эхом проносится по каньону.

— А знаешь, — говорю я, прерывая молчание. — Я так же себя чувствовал, пока ты была в тюрьме. Беспомощным? О, мне это знакомо. Как только мне удалили чип и я всё вспомнил, моим единственным желанием было защитить тебя. Но я не мог. Ты была заперта в том тюремном аду, и я никак не мог до тебя добраться. Я чувствовал себя… Бесполезным. Беспомощным.

Сиенна проводит пальцами по моим губам, оставляя покалывающее ощущение.

— Но ты нашёл способ. Всегда находишь.

— Не всегда.

Мы оба подумали о её папе и Джебе.

Сиенна складывает руки на коленях. И вот я уже скучаю по её прикосновениям…

— Иногда я мечтаю, чтобы мы познакомились при иных обстоятельствах, — говорит она. — Слишком много… всего… тянет нас вниз.

Я понимаю, о чём она говорит. Какой была бы моя жизнь, не будь я Треем Винчестером, сыном Брайанта Винчестера, предыдущего лидера «Грани»? Будь я обычным парнем, который встретил Сиенну на каком-нибудь школьном мероприятии или типа того. Если бы мы родились пятьдесят или даже сто пятьдесят лет назад. Всё было бы по-другому. Наша жизнь, наше будущее, наши цели — всё было бы другим.

— Если справимся с этим, то справимся с чем угодно.

— Это правда. — Она убирает свои волосы назад, задерживает на секунду, а затем вновь распускает. Меняет позу, разворачиваясь лицом ко мне. — Расскажи мне что-нибудь. Что-нибудь, о чём я не знаю. О своём детстве.

— Что именно?

— Не знаю. Например, чем ты любил заниматься?

— Что ж, ладно… Мой отец владел джиу-джитсу, поэтому он с детства обучал меня тому, что умел сам. Отчасти поэтому мы с Нэшем так много дрались.

— Но я видела, как вы дрались в лагере «Грани». Это ведь было не джиу-джитсу?

— Нет, в тот раз нет. В тот раз мы больше были настроены на кикбоксинг.

Сиенна качает головой, вспоминая подробности.

— Вы себя не контролировали. Серьёзно, Нэш пнул тебя по рёбрам. Кто так поступает?

Я хорошо помню тот день. Нэш бы тогда не победил, но я отвлёкся. Сиенна смотрела, и я хотел её впечатлить.

— Иногда мы чересчур увлекаемся.

— А то я не знаю, — бормочет Сиенна. — А помимо драк с кузеном, чем ты занимался в свободное время в лагере?