Бесстрашный горец

Хауэлл Ханна

– Мне кажется, будет лучше, если с сегодняшнего дня за мной будет ухаживать Мэб, – заявил Эван.

– Как пожелаешь.

Взяв поднос, который она принесла, Фиона спокойно вышла из комнаты. На самом деле ей хотелось выскочить из нее, однако гордость не позволила этого сделать. Отойдя от двери всего несколько шагов, она столкнулась с Грегором, что ее вовсе не порадовало. Он, прищурившись, взгля­нул на нее, и Фиона поняла; по ее виду он догадался, что она пребывает в растрепанных чувствах. Что ж, значит, она не смогла их скрыть. Бонни, проходившая мимо, взяла из ее рук поднос, и Фиона благодарно улыбнулась девушке, после чего сцепила руки за спиной.

– Когда я выходил из комнаты Саймона, он спал, – сказал Грегор, по-прежнему

пристально глядя на Фиону.

– Это хорошо, – ответила она. – Отдых сейчас для него лучшее лекарство.

Грегор кивнул.

– Что-то случилось? – спросил он. – Ты такая бледная и измученная.

– Просто немного устала, вот и все. Думаю, мне тоже стоит немного поспать. Прошу меня простить. – И, обойдя его, Фиона поспешила прочь.

Проводив ее хмурым взглядом, Грегор направился к две­ри спальни Эвана. Он не собирался к нему заходить, одна­ко после встречи с Фионой передумал. Судя по лицу де­вушки, его брат только что нанес ей сокрушительный удар. Похоже, давно пора научить этого идиота уму-разуму.

Войдя в комнату и захлопнув за собой дверь, Грегор набросился на него:

– Что ты сделал с девушкой, кретин ты эдакий?

Он решительно направился к кровати, не отводя ярост­ного взгляда от брата, который, признаться, выглядел та­ким же несчастным, как и Фиона.

Вздохнув, Эван потер руками лицо, после чего ответил:

– А с чего ты взял, что я с ней что-то сделал?

– У нее такой вид, будто ты вонзил один из ее много­численных кинжалов прямо ей в сердце.

Это означало, что он оскорбил чувства Фионы, а пове­рить в это Эван никак не мог.

– Ты ошибаешься, – отрезал он.

Скрестив руки на широкой груди, Грегор возразил:

– Не думаю. Я только что столкнулся с ней у двери, и на лице ее не было улыбки. А Фиона всегда улыбается. И поговорить со мной она не захотела. Лицо ее было смер­тельно бледным, и она помчалась к себе в комнату, словно за ней гналась тысяча чертей. Итак, я спрашиваю тебя еще раз: что ты ей сказал или что ты с ней сделал?

Эвану не хотелось обсуждать эту тему с Грегором, одна­ко он понимал, что брат от него не отстанет. Хуже того, сделает собственные выводы. Эван вздохнул. Он слишком устал, и у него слишком болело сердце, чтобы спорить с братом или лгать ему.

– Я попросил ее уйти и сказал, что будет лучше, если с сегодняшнего дня за мной будет ухаживать Мэб, – ответил Эван и поморщился под тяжелым взглядом Грегора.

– Но почему? По-моему, Фиона преданно и умело уха­живала за тобой.

– Потому что я не могу находиться с ней наедине! – рявкнул Эван и взъерошил рукой волосы. – Не в силах держать подальше от нее свои чертовы руки!

– И ты считаешь, что это плохо?

– Конечно! Ведь она наша пленница. Да к тому же де­вица благородного происхождения, хотя она в этом все еще не желает признаваться. И, без сомнения, девственница. И ей ни к чему, чтобы какой-то великовозрастный идиот вро­де меня кидался на нее всякий раз, когда она оказывается рядом.

– Ну, поскольку ты не ходишь весь исцарапанный и в синяках, думаю, она не возражает против того, чтобы на нее бросались, – протянул Грегор.

Слова брата поразили Эвана. А ведь и в самом деле! Фиона не оказывала ему никакого сопротивления, когда он ее целовал. Более того, насколько он мог судить, она на­слаждалась его ласками и пылко отвечала на его страсть. Может быть, он делает большую глупость, отталкивая ее? Любой другой на его месте поступил бы иначе. Если бы ему предлагали себя, непременно бы этим воспользовался, причем с огромным удовольствием. Так почему он не спешит этого делать?

Однако поразмыслив хорошенько, Эван нахмурился. В душе его зародилось подозрение, С чего бы такой красивой девушке, как Фиона, испытывать к нему страсть? А что, если она просто притворяется? Если обманывает его, стре­мясь усыпить его бдительность и развязать ему язык? И хотя Эван искренне уверял отца, что этого

не может быть, он понимал, что подобную возможность не следует сбрасы­вать со счета.

В то же время нельзя забывать, что Фиона, если и не представляет угрозы для их клана, все равно пленница. Многие мужчины решили бы, что имеют на этом основа­нии право владеть ею, но он к таким не относится. Фиона вернется к своим родным такой же, какой уехала от них. Честь ее останется непоруганной. Этого требуют от него чувство собственного достоинства и здравый смысл. Мень­ше всего ему хочется наживать себе и людям, живущим в Скаргласе, еще одного врага в лице клана, к которому при­надлежит Фиона. Их и так у Макфингелов предостаточно. – Она невинная девушка, – продолжал Эван. – Погу­бить ее нетрудно, но мне кажется, не стоит этого делать. – На лице брата появилось выражение отвращения, однако Эван постарался не обращать на это внимания. – Кроме того, она наша пленница, за которую мы можем получить хороший выкуп. И даже если она шпионка, которую спе­циально заслали в Скарглас, чтобы выведать наши тайны, с моей стороны было бы крайне глупо позволять простой похоти возобладать над здравым смыслом. Однажды я уже попал в подобную ловушку, и у меня хватает ума хорошень­ко помнить урок, который мне преподали.

– Но Фиона абсолютно не похожа на Хелену.

– Вот как? Хелена тоже казалась милой и невинной, а потом отвела меня на бойню, как ягненка.

– Милой, может быть, но, я подозреваю, ты обнару­жил, что она не настолько уж невинна.

– А что, если я ошибаюсь и Фиона тоже не невинна? Есть лишь один способ это проверить: уложить ее с собой в постель. Если она девственница, я лишу ее невинности, следовательно, когда мы станем просить за нее выкуп, его размер станет ниже, а родственники наверняка придут в ярость и будут лелеять планы мести. Кроме того, мой отец и ее родители могут потребовать, чтобы я женился на ней, а я этого делать не хочу. Так что, кем бы Фиона ни была, невинной пленницей или хитроумным врагом, самое луч­шее для меня – держаться от нее подальше.

Грегор покачал головой:

– Ты слишком много думаешь, Эван, Нередко то, что кажется, соответствует истине.

– Слишком часто бывает иначе. А теперь давай погово­рим о делах, – сказал он. – Я уже несколько дней прова­лялся в постели и боюсь, пока не встану, тебе придется выполнять мои обязанности.

Эван с облегчением вздохнул, когда Грегор послушно перевел разговор на другую тему, хотя было ясно, что ему еще хотелось поговорить о Фиоие. В замке все было спо­койно. Эван слушал брата с удовлетворением. Однако вскоре устал – раненая нога еще давала о себе знать, – и, заметив это, Грегор вышел из комнаты. Эван устало откинулся на подушки. Он понял, что Фиона была права, говоря, что он потратил все свои скудные силы на то, чтобы встать с по­стели, и это вызвало у него раздражение.

Вздохнув, он закрыл глаза, пытаясь не обращать внима­ния на боль в ноге и голове, и медленно облизнул губы. Они все еще хранили сладостную теплоту губ Фионы. В воздухе стоял присущий ей свежий запах чистоты и лаван­ды. Тело до сих пор помнило прикосновение ее маленькой теплой мягкой руки. Похоже, он никогда не сумеет изба­виться от страсти, которую испытывает к ней.

Так почему бы ему не удовлетворить эту страсть? Поче­му не протянуть руку и не взять то, что она столь охотно как это ни странно, ему предлагает? У него ведь достаточно ума и силы, чтобы избежать нежелательных последствий. Будучи лэрдом, он вполне способен устоять против попы­ток отца женить его на Фионе. Вряд ли кто-то из клана сочтет его связь с пленницей большим преступлением, на­оборот, все посчитают это само собой разумеющимся. А если родственники Фионы захотят ему отомстить, что ж, одним врагом больше, одним меньше, какая, собственно, разница? Отец в свое время сделал все от него зависящее, чтобы их было полным-полно. Может быть, Грегор прав и он делает большую глупость, отталкивая Фиону?