Бестолочи
Шрифт:
Пройдёт целый месяц, прежде чем они снова заговорят друг с другом. Мама пыталась поговорить с бабушкой, но та не брала трубку, показывая глубокую обиду.
Мы втроём встретили вечер холодным фруктовым чаем. Плавится медовый закат. Этот тёплый свет затекает в дом через открытые окна, разливается по комнатам, дрожит на стенах и деревянном полу. Сидим на синем диванчике и смотрим, как пляшут солнечные зайчики апельсинового цвета.
– Мам, знаешь что? – Я положил голову ей на плечо.
– Что, милый?
– Когда я вырасту, буду тебя защищать.
– Я тоже буду тебя защищать. – Том поддержал меня.
Мама не ответила. Только ее плечи чуть вздрогнули.
Мисс Гетте всё-таки решила испечь что-нибудь вкусненькое. Мама предложила нам самим выбрать и приготовить это под её чутким руководством. Вы даже не представляете, насколько мы были рады сделать что-то своими руками, а потом ещё и съесть этот шедевр кулинарии.
Пока разбивали яйца в пластиковую миску, она включила музыку на стареньком плеере. Томас и я делали всё настолько аккуратно, что даже не просыпали миндальную муку и не разлили молоко. Потом мы следили, как пропекается тесто. Через полчаса на столе дымился большой шоколадный кекс. Правда, внешне он был похож на кирпич и по вкусу напоминал странный пряник, потому что мы переборщили с мускатным орехом. Весь дом наполнился пряным ароматом. Этот тяжёлый запах выплёскивался на улицу через раскрытые окна и смешивался с вечерней прохладой.
Мама очень гордилась нами. Даже предложила сфотографировать эту прелесть и поставить в рамку. Вот так и появилась фотография.
* * *
– Эй, Джон! Ты ещё долго будешь пялиться в стену? Тащи свою ленивую задницу в кухню, будем ужинать. – Слышу недовольный голос брата.
Я моргаю и уже не чувствую запаха пряностей. Тепла в доме нет. В комнатах грязно. При маме такого не было.
В сковородке сгорает лук. Скоро к нему добавляются сосиски и куриные яйца. С пропажей мамы нам пришлось учиться готовить, бабушка Долли никогда для нас не готовит. На кухне душно. Запотевают окна. Тусклый жёлтый свет. В моём воспоминании тоже был жёлтый свет, но этот совсем другой. Какой-то обречённый. Заварили чай. Я люблю несладкий со сливками, а Томас – чисто чёрный и обязательно много сахара. Я уже говорил, что он извращенец?
После ужина я вымыл посуду. Вечером игра в приставку. Уличный фонарь за окном смотрит как промозглый ветер терзает шуршащий пакет.
Я и Том смотрим кино. Терминатор говорит с экрана легендарное «I’ll be back». Сегодня решили устроить марафон фильмов нашего детства. Сначала составили список, его возглавили, конечно же, "Терминатор" и "Кинг Конг", потом шли "Властелин колец", "Челюсти" и "Молчание ягнят".
Когда мы вспомнили о времени, оно уже давно перевалило за полночь. Давно пора спать, школу завтра никто не отменял.
Я плюхнулся на кровать и достал телефон, чтобы проверить соц. сети. Томас подошёл к окну. Не знаю, что он пытается каждый раз там увидеть, но это уже традиция. Наверное, он смотрит на дома наших соседей, проверяет, кто ещё не спит. Я никогда
Он стоял там не долго, всего минуту, потом уже собрался уходить, как резко остановился. Томас приблизился к окну настолько, что почти вжался в стекло лицом и начал что-то рассматривать. На улице не совсем темно. Если хорошенько присмотреться, то можно различить деревья, спящие автомобили, подъездные дорожки у соседних домов и человека, что стоял за машиной, припаркованной на обочине, и внимательно рассматривал наш дом.
ГЛАВА № 3
Джонатан Гетте
– Ты чего? – Всего на секунду отрываю взгляд от телефона.
– Нет, ничего. Какой-то мужик стоит на улице. А так ничего. – Том так же напряжённо смотрел в окно.
– Мужик? Ну, мало ли. – Я пожал плечами. – Может просто погулять вышел. – И поэтому он пялится в окна нашего дома? А если он неадекватный? Какой-нибудь псих, например.
– Именно поэтому ты решил поиграть с ним в "гляделки"? Психу вообще нельзя смотреть в глаза, можешь его спровоцировать и тогда…– Поумничать я не успел. Томас отшатнулся от окна и одним рывком задёрнул шторы. Он немного подумал, а потом снова выглянул на улицу, но уже осторожно, придерживая рукой портьеры.
– Что ты делаешь? – Спрашиваю без особого интереса.
– А на что похоже?
– Похоже, ты чокнулся.
– Выключи свет. Быстро. – Его серьезный тон заставил меня уронить телефон себе на лицо. Больно.
– Что? Почему? – Спрашиваю, потирая ладонью ушибленный лоб.
– Он подошёл ближе, этот мужик почти под нашими окнами.
– Серьёзно? – Тянусь к выключателю и свет гаснет.
Томас смотрит в щель между пыльными портьерами и стеной.
Любопытство принуждает меня подняться с кровати и подойти к брату.
– Эй, подвинься. Я тоже хочу посмотреть. – Почему-то я перешёл на шёпот, будто тот человек мог меня услышать. Я протолкнулся мимо Томаса и аккуратно выглянул в окно. Подумать только, мы как два слабоумных стоим в тёмной комнате и выглядываем из-за шторы. Ну а чем ещё заниматься ночью? Явно не сном.
На улице действительно стоял мужчина. Особенно пристально он смотрел в комнату, где только что погас свет. Газовые фонари не горят, почти ничего не видно. Мы смогли определить только то, что он довольно полный и низковатый.
– Вот зачем ты на него смотрел? Ты привлёк его внимание. И зачем мы выключили свет? Уже поздновато делать вид, что нас нет дома. – Не могу же я стоять в тишине. Томас упорно не замечает моей настырности и желания разрядить обстановку. Я всегда болтаю чушь, когда нервничаю.
– Ты запер входную дверь? – Том тоже перешёл на шёпот.
– Ну… вроде да. Не помню. – Я соврал. Почти уверен, что не закрыл её.
– Чёрт, Джон. Ты как всегда! Даже дверь запереть не можешь! – Чувствую затылком, как Томас закатывает глаза. Догадался о вранье. – Пошли вниз, нужно проверить.