Бей ниже пояса, бей наповал
Шрифт:
Джонни еще раз посмотрел по сторонам.
— Возможно, Воллера убил Мори. Я в этом не уверен, но если я прав, значит, он совершил убийство либо по принуждению, либо за деньги более влиятельного лица.
Пибоди осторожно огляделся и спросил:
— Вы… напали на след этого… заказчика?
Джонни многозначительно кивнул:
— Я иду за ним по пятам, мистер Пибоди, и почти достиг цели. Еще немного и…
— Вы будете меня держать в курсе?
— Если вы обещаете никому об этом не рассказывать. Кстати,
— Я знаю, — сказал Пибоди. — Он прислал телеграмму с просьбой забронировать номер. Он хочет… поселиться в том же номере, где жил его сын.
— Я собираюсь побеседовать с ним, мистер Пибоди, возможно неоднократно. Он — важное действующее лицо в этой истории. Вилли писал ему письма, отправлял какие-то посылки и документы. — Джонни сделал паузу. — Мне придется пригласить его на обед и, возможно, немного развлечь. Не могли бы вы дать мне еще немного денег?..
Сэм Крэгг зажал рукой рот, с трудом подавив восклицание. Джонни невозмутимо обернулся:
— В чем дело, Сэм?
Продолжая держать ладонь у рта, Сэм отчаянно замотал головой.
— Все в порядке, Сэм, — успокоил его Джонни. — Мистер Пибоди никому ничего не скажет. Он так же заинтересован в этом, как и мы…
Увидев появившуюся в руке Пибоди пачку банкнотов, Джонни предупредил его:
— Полагаю, двадцати долларов будет достаточно.
Пибоди дал ему двадцатку и попросил Джонни:
— Не забывайте, пожалуйста, в каком положении нахожусь я, а также мой отель.
— Не беспокойтесь. Я вас никогда не подведу.
Пибоди расстался с Джонни, скрывшись за дверью своего кабинета. Подошедший к другу Сэм был готов дать волю эмоциям, но Джонни жестом успокоил его.
— Тебе опять удалось вытянуть из него деньги, Джонни! — все-таки не сдержался Сэм.
— Это было нетрудно, — сказал Джонни, — я лишь сосредоточился на главном. Из его поведения в прошлый раз явствовало, что он порядком напуган. Он боится, что отель потеряет доброе имя, а он лишится работы…
— Мне тоже страшно, Джонни. Я боюсь того, о чем говорил букмекер Мори, — признался Сэм, устремив на Джонни внимательный взгляд. — Что, если Пибоди поговорит с Мори и скажет, что ты обвиняешь его в убийстве Вилли Воллера?
— Возможно, он и есть убийца. — Джонни пожал плечами. — Пока этого нельзя исключить.
Он посмотрел на рукопись, которую держал в руке.
— Может быть, то, что я наговорил Пибоди, — сущая правда. Возможно, эта музыка — как раз то, что ищут битники. Может, эта песня в самом деле стоит полмиллиона долларов и именно из-за нее погиб Вилли Воллер, — сказал Джонни и добавил: — Мы с тобой отстали от жизни, Сэм.
— А мне «Фруктовая ириска» нравится, — уверенно заявил Сэм.
— Возможно, ты прав, Сэм, а я ошибаюсь.
Тут Джонни принял неожиданное решение:
— Пойду-ка я и послушаю кое-что из этой новой музыки,
— Хочешь, чтобы я пошел с тобой?
— Если пожелаешь.
— Нет. Сказать по правде, у меня голова раскалывается. Я, пожалуй, приму пару таблеток аспирина и отдохну.
— Действуй, Сэм. Увидимся через полчаса или около того.
Сэм направился к лифту, а Джонни вышел из отеля.
Глава 13
Проходя по Бродвею, Джонни заметил маленький магазинчик, расположенный на Седьмой авеню между Сорок пятой и Сорок шестой улицами. И когда шум движения на мгновение утих, он услышал музыку, доносящуюся из динамика, висевшего над его входом. Хозяин крутил записи не столько для развлечения гуляющих по Таймс-сквер, сколько для привлечения покупателей.
Джонни остановился у перехода и стал ждать зеленого света. Наконец он зажегся, и, когда Джонни стал пересекать улицу, из динамиков донеслось: «Я люблю леденцы на палочке…»
Продолжение песни потонуло в реве моторов. Джонни резко остановился, и такси, которое в эту минуту поворачивало на Бродвей, чуть не сбило его. Водитель бросил вслед ему несколько грязных ругательств, но Джонни, не обращая на него внимания, двинулся дальше. Выйдя наконец к магазину, он стал вслушиваться в слова. Голос продолжал: «Я люблю леденцы на палочке, сладкие и липкие, сладкие и липкие, леденцы на палочке».
Джонни вошел в магазин. К нему тут же подбежал продавец:
— Чем могу помочь?
— «Я люблю леденцы на палочке…» — как пароль процитировал Джонни начало песни.
— Конечно, сэр, — сказал продавец, заметно огорчившись.
Он вернулся к прилавку, который занимала высокая стопка пластинок. Взяв одну из них, он назвал цену:
— Один доллар девяносто пять центов…
— Можно хоть сначала ее послушать? — спросил Джонни.
— Конечно, — ответил продавец и тяжело вздохнул. Подавая пластинку Джонни, он сказал: — Можете прослушать ее в любой из этих кабинок, но, если вам не трудно, прикройте за собой дверь.
— А вы разве не любите музыку? — удивился Джонни.
— В том-то и беда, что люблю, — грустно отозвался продавец пластинок.
— Может быть, вы не считаете это за музыку?
— Я здесь работаю, и моя обязанность — продавать пластинки, — объяснил он. — Раз в две недели мне случается продать хорошую вещь. Обычно же у меня только и покупают, что рок-н-ролл вроде того, что попросили вы.
Джонни усмехнулся. Устроившись в кабинке, он внимательно рассмотрел конверт, на котором значилось: «Музыка и слова Эла Доннелли. Исполняет Элвин Ли». Установив проигрыватель, Джонни посмотрел на продавца сквозь толстое стекло кабинки. Тот внимательно следил за ним. Джонни закрыл звуконепроницаемую дверь и включил воспроизведение.