Бей ниже пояса, бей наповал
Шрифт:
«Я люблю леденцы на палочке, сладкие и липкие, сладкие и липкие, леденцы на палочке», — тут же зазвучал низкий голос.
Джонни достал из кармана текст песни, написанный покойным Вилли Воллером, и стал сверять его с тем, что пел исполнитель. Слова «фруктовая ириска» были заменены по всему тексту на «леденцы на палочке», в остальном же песни ничем не различались.
Джонни дослушал пластинку до конца, снял ее с проигрывателя и положил обратно в конверт. Выйдя из кабинки, он поймал на себе вопросительный взгляд продавца.
—
— Это уже хит, — сообщил ему продавец. — Она появилась на прошлой неделе и теперь занимает первое место по продажам.
— А вы продаете ноты к песням? — спросил Джонни. — Хочу попробовать сыграть ее на своем инструменте.
Продавец прошел к одному из стендов и достал из толстой пачки лист с нотами. Джонни взглянул. «Я люблю леденцы на палочке. Музыка и слова Эла Доннелли» — было написано сверху. Далее было указано: «Издательство „Лэнгер“».
— Что у вас появляется раньше: пластинки или ноты? — спросил Джонни.
— Откуда мне знать? Я здесь просто работаю, — пожав плечами, сказал продавец.
— Здесь указано имя исполнителя: Элвин Ли. На ваш взгляд, у него хороший голос?
— Как у зазывалы!
Выйдя из музыкального магазина, Джонни заглянул в табачную лавку на углу и нашел по справочнику адрес фирмы «Дэйзи рекордс». Она оказалась на Пятой авеню.
Он прошел по Сорок шестой улице, пересек Шестую авеню и добрался до Пятой. В двух кварталах от него возвышался сверкающий небоскреб из стали и бетона. Указатель внутри гласил, что «Дэйзи рекордс» занимает два этажа — двадцать первый и двадцать второй. Руководство располагалось на двадцать втором.
Когда Джонни вышел из лифта на двадцать втором этаже, ему показалось, что он попал в сумасшедший дом. Приемная была забита музыкантами, коммивояжерами, певцами, композиторами, другими странными людьми. Многие из присутствовавших были бородаты. Большинство женщин были худощавы. Платья некоторых из них были сшиты словно из мешковины, одежда же других представляла собой бесформенные разноцветные изделия, какие носят на Гавайских островах.
В углу настраивала инструменты группа музыкантов. За столом в приемной возвышалась очень худая секретарша за сорок. Джонни отметил ее накладные ресницы и фиолетовую помаду.
— Я к боссу, — сказал ей Джонни.
— Сгинь, — бросила секретарша.
Джонни расплылся в широкой улыбке:
— Скажи боссу, чтобы он перестал резвиться. К нему пожаловал Джонни Флетчер для важного разговора.
— Кто такой Джонни Флетчер?
— Смеешься?
— Еще бы! Я смеюсь целый день, иначе на этой работе можно спятить. Так кто такой Джонни Флетчер?
— Я, крошка.
— Ты, крошка?
— У тебя неплохо выходит, крошка. А теперь скажи в свой аппарат, — Джонни указал на телефон, — мистер босс, к вам идет мистер Флетчер.
Секретарша с сомнением посмотрела на Джонни, но все же сняла трубку и набрала двузначный
— Мистер Прескотт, пришел Джонни Флетчер… хорошо…
Она зажала трубку ладонью и обратилась к Джонни:
— Он спрашивает, кто такой Джонни Флетчер.
— Узнаю босса, — усмехнулся Джонни. — Всегда шутит. Скажи ему, что я — приятель Эла Доннелли.
Она повторила слова Джонни, кивнула и положила трубку на место:
— Проходите.
— Я знал, что это сработает. Эл велик. Где сидит босс?
— У себя в кабинете.
Джонни прошел через вертушку и зашагал по коридору. За одними дверями проигрывали какие-то записи, за другими, похоже, пели вживую. Вдруг из одного офиса раздались звуки трубы. Джонни сперва отпрянул, чуть не потеряв равновесия, но потом продолжил идти вперед, полагая, что кабинет шефа должен располагаться в конце коридора.
Он оказался прав. Коридор заканчивался дверью с надписью: «Мистер Прескотт. Управление делами».
Джонни открыл дверь и увидел очень толстого мужчину с усами, сидевшего на стуле без подлокотников за письменным столом, заваленным бумагами.
— Кто ты? — резко спросил он.
— Джонни Флетчер.
— Ты сказал, что тебя послал Эл. Он ушел отсюда полчаса назад. Ты пришел за его чековой книжкой?
— Вот умора! — сказал Джонни. — Помнишь то время, когда у Эла еще не было чековой книжки?
— Не тяни! — отрезал толстяк. — У меня работа стоит. Что нужно Элу?
— Речь не об Эле, а обо мне, — уточнил Джонни.
— Да? А кто ты такой?
— Ну что ж, начнем сначала. Меня зовут Джонни Флетчер. Я пришел предложить сделку. Мы оба знаем, что Эл присвоил себе песню «Леденцы на палочке».
— Вон отсюда! — завопил толстяк Прескотт.
— Я-то уйду, но вместо меня придут мои адвокаты, и тебе это встанет вдвое дороже. Я же сейчас готов обсудить компенсацию.
Толстяк щелкнул пальцами.
— Эл предупреждал меня, — сказал он, — что придет какой-то шутник и заведет речь об украденной песне. Только фамилию он называл другую: Стрэгг или Брэг…
— Крэгг, — поправил его Джонни. — Он мой деловой партнер, и я пришел от его имени. Он владеет правами на песню «Фруктовая ириска», которую украл Эл…
— Выметайся отсюда! — вновь закричал Прескотт. — Если не уберешься сам, то встану я, и ты пролетишь прямо сквозь дверь.
— Мое предложение — сто тысяч долларов, — спокойно сказал Джонни, — однако сюда следует добавить гонорары адвокатов, судебные издержки…
Прескотт вскочил на ноги. Стул, на котором он сидел, отлетел назад. Прескотт обладал телом чудовищных размеров — метра два ростом и весом куда более ста килограммов.
Он выбирался из-за стола. Джонни бросил последний взгляд на приближающегося к нему гиганта и пустился наутек. Выбежав в коридор, он захлопнул за собой дверь и столкнулся нос к носу со стильным юношей, на подбородке которого пробивались первые волоски растительности.