Без корня и полынь не растет
Шрифт:
Мне тоже хотелось сажать морковку, и я выпросила себе семян. Бабушка похвалила меня за хорошую мысль, отсыпала в свой носовой платочек пару щепоток и отвела нам с Чарликом место в конце огорода, там, где уже заканчивалась мягкая и пушистая почва, приготовленная под посев моркови. Это было здорово! Мы важно зашагали к указанному месту.
– Баушк, а баушк, тут сеять? – громко и деловито крикнула я бабушке, дошагав до нижних грядок.
– Сажайте-сажайте, – ответила она.
Я, развернув платочек, начала неспешно и аккуратно брать семена и сыпать их в землю,
– Ишь, какие вы неразлучники! – рассуждала я вслух.
Чарлик устал быть послушным и убежал по своим делам на речку. А я сеяла и сеяла морковку.
Когда Чарлик вернулся, я уже почти заканчивала грядку. Вдруг он неожиданно чихнул. Почти все семена с платочка вмиг разлетелись. Посев морковки был завершен.
– Ну ты, Чарлик, балбес! И что теперь делать? Как эти семена мне из земли собирать, а? Не мог у речки почихать, – ворчала я сердито, но так, чтобы бабушка не услышала ненароком.
Там, где было насыпано много, я собрала семена ладошками и посеяла на грядку, но остальные остались там, куда упали.
Делать было нечего, либо на Чарлика жаловаться, получается ябедничать, либо сделать вид, что ничего не произошло и все хорошо, либо просить у бабушки еще семян. Только ведь она удивилась бы, куда я столько дела. В общем, задумавшись на пару секунд и сделав строгий вид, я сказала Чарлику:
– Всё, посадили мы с тобой морковку! – И, отряхнув ладошки, тихонько прошептала: – Ну, расти, морковка, большая и толстенькая.
Смахивая на ходу землю с платочка, я пошла к бабушке, широко перешагивая пустые грядки. Бабушка похвалила нас за спорую работу и разрешила бежать в сад покататься на качелях. Я помыла руки в ведерке, вытерла тряпочкой, и мы побежали.
Вечером бабушка, рассказывая родителям о наших делах, похвалила меня:
– Сообразительная растет, видит, что щенок мне мешает, увела его от меня и семян взяла, сама сажала.
А я, лежа в кровати в соседней комнате, прошептала:
– Вовсе я не сообразительная. Если бы была такая, я бы платочек с семенами Чарлику под нос не подставила. Да и Чарлик «молодец»! Нечего ему было к речке бегать, нанюхался там чего-то и расчихался!
Однако то ли от раздумий всяких, то ли от усталости, а может, по другой причине, я уснула и так никому про семена и не рассказала.
Наступила весна, и все вокруг стало преображаться. Отцвела черемуха, березы украсили себя сережками, а морковка все еще не прорастала. Когда мы с бабушкой сажали лук и еще что-то, я о ней помнила, а потом как-то потеряла бдительность.
Прошло время, и бабушка Мина позвала меня сходить в огород на дальние грядки. Я с радостью побежала за ней и позвала с собой Чарлика. Уже издалека было видно, как красиво проросла морковь на бабушкиных грядках, одна к одной! Нежные
Бабушка была рада и пошла вдоль грядок.
– Ой-вей! А что это тут у нас за морковный базар? – спросила она удивленно.
Там, где она остановилась, морковка проросла большим кругом, но такая крепкая!
– Баушк, это мы так насажали, – понурив голову, прошептала я.
– Ничего страшного, детка. Я уж подумала, морковке скучно было в грядках сидеть, и она решила хоровод устроить, – пошутила бабушка. – Ну не грусти! Вот подрастет еще немного, я научу тебя, как пересаживать ее в другое место, а сейчас пойдем домой.
Через некоторое время «морковка-хороводница» подросла, и мы с бабушкой, полив теплой водой, осторожно вытянули ее из земли. Затем я палочкой делала дырочки в земле и аккуратно пересаживала в них морковку так, чтобы не повредить ее корешок. Морковка вся принялась и пошла в рост.
Уже в начале августа я весело грызла молодую морковку, у которой почему-то были скрюченные хвостики, а то и вовсе причудливые формы.
Рассказ 8. Чарлик и Соня
Дни сменяли дни, пролетали недели, наступил август, а с ним пришло время посещать школу трижды в неделю. Это называлось «подготовка». Я редко ходила пешком: мы жили далеко от школы, поэтому мама возила меня на велосипеде, и это было здорово! Она сажала меня перед собой на раму велосипеда, на которую заранее привязывала куртку или подушечку, чтобы мне было удобно. Позже папа приделал на раму сиденье и можно было кататься долго и весело. Мне очень хотелось рулить самой:
– Отпускай, мам! Давай я тебя повезу, – предлагала я, но мама делала вид, будто меня не слышит.
Папа мне разрешал «держать штурвал», когда мы с ним катались. Он меня всегда слышал. Мама, хоть и была очень принципиальная, никогда не вредничала и не ругала нас, детей. Она «давила на нервы нравоучениями», так говорил старший брат. А мне мама нравилась, она была красивая, и от нее вкусно пахло цветочным мылом. Во время наших поездок она каждый раз боялась упасть или ненароком наехать на Чарлика и уронить меня. Руль велосипеда постоянно резко поворачивался то вправо, то влево. Я, конечно, старалась удержать его, помочь, так сказать, но мама нервничала и кричала, чтобы я перестала рулить.
Несмотря ни на что, мой верный пес всегда был рядом, бежал трусцой чуть впереди велосипеда, показывая дорогу и совсем не обращая внимания на нашу с мамой совместную езду. Он был занят наблюдением за всем происходящим вокруг, выскакивающими из-под ворот дворовыми собаками, которые бойко лаяли, оскалив зубы, но тут же убегали назад, поджав хвосты, хотя, казалось, Чарлик совсем не обращал на них внимания. Он был сильнее и увереннее в себе, чем каждая из этих собак. Большие псы, как правило, лаяли громко и хрипло где-то позади домов. Чарлик сопровождал нас с достоинством, такая была у него работа.