Без Надежды
Шрифт:
Второй выходной я взял в воскресенье. И, чтобы меня не побеспокоила Светка, даже выключил телефон, напрочь отрешившись ото всех головных болей и безысходности. Сумев впервые за последние дни надолго уйти от отвратной действительности. И это было просто здорово!
Все воскресенье мы втроем пробродили по живописному осеннему лесу. Собирали грибы, заблудились, залезли в болото, из которого выбрались только под вечер. И Вадим, стоило нам наконец вернуться домой, сразу засобирался в Питер.
– Перекуси хоть, па, – неуверенно предложила Наташка, отлично зная, что ничего, чем можно на скорую руку перекусить, все равно в доме
– Нет, спасибо, – отрицательно покачал головой Вадим, застегивая молнию на своей спортивной сумке. – Поеду. Дома поем. – Он протянул мне на прощание руку. Усмехнулся: – Удачи… зятек. – Поцеловал дочку и, уже стоя на пороге, пообещал: – Появлюсь в пятницу вечером. Пока. Не скучайте.
Наташа небрежно махнула ладошкой. А я, в это время устанавливая около печки свои насквозь промокшие кроссовки, слегка удивился, что она даже не предложила любимому папочке хотя бы немного проводить его в сторону станции. Но у нее, пожалуй, было занятие поважнее.
– Бери нож и садись за работу, – весело скомандовала она, расстелила на столе единственную найденную в доме газету, высыпала на нее из полиэтиленовых пакетов грибы и уже через четверть часа учинила в горнице вселенский срач. – Наплевать! Все равно завтра заниматься уборкой. Денис, те, что сушить, кидай вот в эту кастрюльку.
Я послушно кидал. Безучастно возил тупым перочинным лезвием по ножкам черноголовиков и подосиновиков, сдирая с них шкурку, и никак не мог отогнать от себя мысль, что обильный грибной урожай – очень плохое предзнаменование. Последний раз я ходил за грибами больше пяти лет назад в компании Ангелины, тогда еще моей любимой жены. И это было моим последним мирным занятием, предшествовавшим затяжной полосе великих бед и несчастий.
«А может быть, эта такая плохая примета: грибы… и следом за ними полоса неприятностей, – задумался я. И громко хмыкнул. – Вздор! Не бывает такого, чтобы снаряд точнехонько угодил в старую воронку».
– Чего тебе весело? – подняла на меня взгляд Наташа. И объяснила мою ухмылку по-своему: – Считаешь, что не мужская это работа – чистить грибы? Хорошо, ну их, и правда, к чертовой бабушке! Пошли лучше в кроватку. Займешься там точно мужичьим занятием…
А снаряды действительно никогда, наверное, не попадали в одну и ту же воронку. Но, если дело касалось меня, они ложились очень и очень кучно. И между грибами и новым витком разномастных событий, не сулящих мне ничего хорошего, прошло совсем мало времени. Всего несколько дней. А потом жизнь вновь вырвалась из спокойного русла и лихо понеслась через любезные ей пороги и перекаты.
Глава 6
БАЗАРЫ, ТЕРКИ И ДОКЛАДЫ
Словно вышагивая по подиуму, эффектной походкой секретарша пересекла кабинет и составила с подноса на рабочий стол Рудновского большую чашку со слабеньким кофе – «американо» и вазочку с крекерами.
– Владимир Сергеевич, к Вам Матвеев с докладом.
– Пусть зайдет.
Рудновский безразличным взглядом проводил прошествовавшую в обратном направлении девушку и подумал: «Пора менять эту худобу. Если до этого не поменяют меня. Проклятый Питер! Сволочной Разин! Гребаная операция „Сестрорецк“! И какого же черта мне понадобилось из-за этой шпаны Костоправа городить весь этот огород! Сдох бы и сам!
– Рассказывай, – кивнул он на стул, предлагая вошедшему в кабинет молодому мужчине в гражданском костюме сначала присесть и не отсвечивать навытяжку перед столом.
– Благодарю. – Прежде чем примоститься на уголке синего офисного стула, посетитель положил перед Рудновским несколько листов бумаги. – Здесь все данные. – И, когда генерал-майор не удостоил служебную записку мимолетным взглядом, принялся, торопливо и сбивчиво, зачитывать со своей копии: – За семь суток, начиная с ноль третьего ноль девятого две тысячи первого в ходе операции «Сестрорецк» задержано восемьдесят семь человека, из них в течение сорока восьми часов освобождено сорок два, против двадцати семи возбуждены уголовные дела, взяты под арест восемнадцать лиц, находящихся в федеральном розыске. Изъято тридцать шесть единиц холодного и огнестрельного оружия, тридцать четыре и ноль восемь сотых килограмма взрывчатых веществ, найдено семь единиц автотранспорта, числящихся в угоне, выявлено…
– Читать я и сам умею, – перебил Рудновский. – К тому же на всю эту статистику мне начихать. Подведи резюме своими словами. Ты же в курсе, Андрей, что меня больше всего интересует, и из-за чего собственно и заварена эта каша. Что по Знахарю?
– Работаем, – развел руками Матвеев. – Ищем.
– Знаю, что ищете. Вопрос в другом: как ищете, чтобы это дало хоть какие-то результаты?
– Комитетчики перекинули нам информацию по даче, где сейчас должен быть Разин. Я же докладывал. Там оставлена засада…
– Уже больше недели эта ваша засада! – повысил голос Рудновский. – И ты все еще надеешься, что она принесет хоть какие-то плоды?! Да Разин уже давным-давно вас срисовал, или ему передали, что на дачу соваться нельзя. Так он больше туда и не сунется! Засаду снять! – И генерал вздохнул с горькой иронией: – У нас так много людей, что десять здоровых лбов занять просто нечем, иначе как дать им возможность помаяться от безделья в этой деревне. Что слышно от барабанов?
– Ничего нового, – покачал головой Андрей. – Создается впечатление, что ни положенец, ни его свита сами не знают, где сейчас Разин.
– Думаешь, знали, так сдали бы? – ехидно поинтересовался Рудновский.
– А почему бы и нет? За общак-то?
– Даже за общак – нет. Это точно. Такое решение – отдать нам кого-нибудь из своих – принять может только сходняк, но никто из блатных никогда, если он дорожит своим авторитетом, даже не предложит подобное… Отдать нам своего кореша… Не-е-ет!
– А если все-таки забрать эти деньги, – осторожно предложил Матвеев, – спровоцировать…
– Брось даже думать, – перебил генерал. – Мы и так уже перегнули палку настолько, что она скоро треснет. А если еще изымем у них общак, жди чего-то ужасного. Начиная от депутатских запросов в Госдуме и заканчивая банальным террором. Нет, Андрей, я пока не спешу умирать. А потому ограничимся тем, что не пускаем ворье к их деньгам уже больше недели. Пусть взвоют, сидючи на голодном пайке. Вот тогда и посмотрим, так ли им дорог этот их Знахарь. Глядишь, кто-нибудь и не выдержит – настучит. В общем, продолжайте всех плющить так, чтобы не могли и вздохнуть. Ни глотка воздуха. Никаких компромиссов. Никаких сделок. Вопрос ставить только так: «Будет нам Разин – будет и разговор». Жестче, Андрей!