Без Надежды
Шрифт:
На улице опять шел густой снег.
Казалось, что ближе к утру похолодало еще сильнее.
Света поплотнее запахнула на груди шубку. И растерянно замерла, не зная, что делать.
Буквально в пятнадцати метрах от нее в стоявшую возле соседнего подъезда белую «Ниву» паковались прокурор Муха и какой-то мужик. Мужик за руль, прокурор рядом.
Вот так вот.
Абзац!
Жена и два малолетних Сашиных отпрыска спали в дальней комнате, разбудить их было проблематично, даже распевая хором застольные песни, но Александр и Владимир Владимирович, обосновавшись на кухне, все равно старались разговаривать чуть ли не шепотом.
В презент двоюродному брату Муха привез из Петербурга бутылку «Чивас Ригал».
– Хм, виски. Говорят, они это… значит, как самогонка.
И бутылка с дорогим элитным напитком оказалась на кухонном столике в компании двух граненых стаканов и незамысловатой закуски – банки домашних соленых огурчиков, буханки черного хлеба и четырех холодных котлет, извлеченных из холодильника.
Вот под эту бутылочку и поделился с двоюродным братом своими проблемами прокурор. Естественно, что-то скрыв, что-то добавив. Мол, сбежал из зоны один опасный бандит, которого пять лет назад сажал именно он, Муха. И вот теперь не дает покоя бандюга. Разузнал телефон и названивает прямо домой. Угрожает. Перепугал всю семью. Он бы, Муха, конечно, и плюнул. Не к лицу ему, работнику юстиции, бояться какого-то урку. Да вот только Галина прицепилась словно репей: «Уезжай да уезжай из Петербурга, пока не изловят паршивца». А сама забрала детей и дунула к своим в Новгородскую.
– Эх, бабы, бабы. Суетные оне, – качал лобастой башкой двоюродный брат Александр и, не скупясь, разливал по граненым стаканам золотистый напиток. – Вечно слона из му… м-мм… из слепня раздуют. – Он со знанием дела опрокинул внутрь свою порцию виски, похрустел соленым огурчиком. – Ты вот что, Володя… того… извини, что здесь принять не могу. Сам понимаешь: жена, ребятишки. Ремонт тут задумали. А на дачке, оно ничего. Дачка зимняя, теплая. Туда же и до магазина два километра. В деревне, значит, магазин. Туда же и банька. Вот отвезу тебя нынче, и стопим. А заодно и продолжим. Это, значит… – Александр приподнял над столом стремительно пустеющую бутылку «Чивас Ригал». – Ты гляди, чё есть у меня. – Он на цыпочках прокрался в комнату, притащил оттуда литровую бутылку с этикеткой «Ливиз – Охта – Водка – Санкт-Петербург» и с гордостью предъявил ее прокурору. – То не водка, не думай. Самогонка местного розлива. Кре-е-епкыя, значит. Хошь попробовать?…
Но бутыль с самогоном решили не починать. Зато надумали ехать на дачу не утром, как планировалось раньше, а прямо сейчас. Причина: не терпелось поскорее истопить хваленую баньку и перебить стоявший во рту привкус импортного «Чивас Ригала» отечественным самогоном «местного розлива». Повод: некуда определить почетного гостя в тесной двухкомнатной квартирке. Ну ни ложиться же на самом-то деле двоим мужикам вместе на старом диване, где обычно спит Саша!
– Что подумает Лидка, увидев утром такую картину: два мужика, значит, в одной постели? А подумает: или ночью нажрались как эти… или… того… – Александр хохотнул и разделил по стаканам остатки «Ригала». – Значит, заметано. Едем сейчас. А то, что выпимши за рулем, не смотри. Выпимши – это не пьяный. Да и ехать чуть больше двадцати километров. А ментов на дорогах там не бывает.
И он отправился в гараж за машиной.
Муха своим каллиграфическим почерком написал Лиде – жене Александра – записку. Извинился. Обещал, что еще обязательно свидятся. И, прихватив дорожную сумку с продуктами и кое-какими вещами, спустился вниз и встал возле подъезда, дожидаясь, когда подъедет Саша на своем «Жигуленке».
На улице опять шел густой снег.
Казалось, что ближе к утру похолодало еще сильнее.
В этот момент в одной из квартир в соседнем подъезде Конфетка наконец дозвонилась до Знахаря.
Она растерялась. Ситуация была из разряда тех, что называются непредсказуемыми. И более того, экстремальными. Свете опять предстояло принимать решение. При этом в условиях цейтнота. Она предпочла бы провести еще один бой с местными доходягами, но сейчас
«Как удачно, что я вышла из дома именно сейчас. Не пятью минутами позже, – была первая мысль, промелькнувшая у нее в голове. Вторая мысль: – Ну и что из того? Единственное, что я теперь знаю, что прокурор опять куда-то свалил. Но куда, на этот раз отследить не смогу. Не на чем. Он на машине, я на ногах, и здесь ничего не попишешь. Может, напасть на него и его дружка прямо сейчас, отрубить обоих и спокойно дожидаться Дениса?» Но у Конфетки на этот счет не было никаких конкретных инструкций – следить за Мухой, и все, – и она опасалась своим нападением на прокурора и его приятеля лишь напортачить, а потому решила: «Черт с ними, пусть убираются. Надеюсь, недалеко, и когда прикатит назад мухинский кореш, будет несложно его допросить – выяснить, куда отвез прокурора. Знахарь, скорее всего, так и поступит, и все возвратится на круги своя. Прокурор никуда не денется. Еще ничего не потеряно. Эх, и чего ж этому мудаку было не пуститься в путь десятью минутами позже, когда здесь уже был бы Денис с пацанами!.. Все, короче, заметано: пока оставляю Муху в покое; пусть валит, куда хочет».
Вот так решила Конфетка.
Жизнь распорядилась иначе.
«Нива» еще не успела тронуться с места, как дорожка вдоль дома осветилась светом фар, и Света увидела медленно приближавшуюся… Кажется, это была «восьмерка» или «девятка». А, ладно, ни один ли хрен, какой марки была эта машина! Главное то, что вдруг, откуда ни возьмись, появилась она, подкатила прямо к Конфетке – вернее, к подъезду, у которого та стояла, – и остановилась. Как по заказу.
Все-таки «восьмерка». Синего цвета. Основательно перемазанная грязью. Пассажирская дверца открылась, и наружу вылез невысокий мужчина в длинном черном пальто. Обошел машину и остановился, ожидая своего спутника. Или спутников? Нет, похоже, в «восьмерке» оставался всего лишь один человек – водитель, который пока выходить не спешил.
«Это мое, – тут же решила Света. – Это перст божий, подарок судьбы. За все время, пока торчу здесь, я не видела ни одной машины, которая бы находилась в движении. И вот как раз, когда она нужнее всего, эта „восьмерка“, словно по вызову, тут как тут. Останавливается под самым носом… Карета подана, госпожа! Остается всего лишь ее захватить».
– Карета подана, госпожа – прошептала Конфетка и непроизвольно сделала крадущийся шаг к синей «восьмерке».
«Нива» наконец тронулась с места. Времени на захват машины оставалось в обрез.
«Интересно, кто за рулем? Надеюсь, не шкаф. Ну! И чего он не выползает наружу? Какого черта там возится?!»
«Нива» свернула на дорожку, ведущую к Таллиннскому шоссе, и начала медленно переваливаться на ухабах. Конфетка видела, как мечется широкий луч света фар, как скачут вверх-вниз два задних габарита.
Водительская дверца «восьмерки» наконец отворилась, и из машины вылез еще один мужичок. Чуть повыше своего спутника. Не отличающийся крепким телосложением. Отлично! Сейчас она их! Беззаботно помахивая сумочкой, Света пошла к «восьмерке».
Ее пассажир с интересом уставился на девичий силуэт в серенькой шубке, безуспешно пытаясь определить в темноте, кто это такая. Водитель нажал кнопочку на брелке сигнализации.
«Восьмерка» мигнула фарами и коротко вякнула.
«Нива» почти добралась до Таллиннского шоссе.
На предисловия не было времени. Да их и не требовалось. Более того, они лишь навредили бы. Неожиданность нападения – половина победы. Конфетка крутанулась вокруг оси и на удивление плотно впечатала широкий каблук модного сапожка в челюсть пассажира. Есть контакт! Еще не восстановив равновесие после удара, она уже знала, что второго удара не потребуется. Противник выбит надолго. «Надеюсь, у него хороший дантист», – цинично подумала Света, разворачиваясь к водителю. Она была уверена в том, что и с этим не возникнет никаких геморроев. Накернит раз ногой, заберет ключи от «восьмерки», и только ее и видели. У прокурора снова появится хвост.