Без права на наследство
Шрифт:
Ветеран опустил голову, на лице его не было суровости, только печаль. Магдален подошла к нему и попыталась заговорить, но он преравал ее одним движением руки.
– Не надо заговаривать мне зубы! Мне и без того плохо. Мой долг обо всем доложить его чести адмиралу, и я готов отвечать за все. Но если ты хочешь покинуть дом прежде, чем хозяин узнает о попытке кражи и начнет свое расследование, я возьму на себя еще один грех и отпущу тебя. Утром в Оссори работает рынок, и Доукс поедет на легком экипаже через четверть часа.
Можешь отправиться с ним, я попрошу его об услуге. Я знаю, что должен держать тебя под
Предложение Мейзи поразило Магдален. Ее слишком потрясли события предыдущей ночи, чтобы сейчас моментально принять решение, как ей следует поступать.
– Вы слишком добры, мистер Мейзи, – сказала она. – Вы не дадите мне минуту на размышление?
– Думай на здоровье, – бросил старик и вышел из комнаты. – Все они одинаковы, эти женщины. Что ты им ни предложишь, им нужно больше. Молодые и старые, наши и иностранки, милашки и простушки – все одинаковы!
Оставшись одна, Магдален нашла решение быстрее и проще, чем сама ожидала.
Если она останется в доме, ее ждет одно из двух: вынудить беднягу Мейзи отвечать за ее вину из-за порыва, вызванного добротой и невыветрившимся алкоголем, или действовать самостоятельно. И хотя именно старый моряк сокрушил ее планы в момент наивысшего торжества, Магдален поняла, что не может свалить на него ответственность и сбежать. Он этого не заслуживал. Во втором случае ей следовало немедленно уволиться и самой признать вину. Чем ей это грозит? Ненавистью слуг, которые и так ее с первой минуты ненавидели? Публичным позором? Доступ к письму она все равно уже потеряла. Исправить ситуацию уже ничто не могло. А содержание… ну, она знает теперь, что Джордж Бертрам непременно должен жениться, чтобы получить наследство Ноэля. Никаких других секретов там нет. Она выглянула в коридор и мягко позвала Мейзи.
– Я благодарна вам, мистер Мейзи. Вы даже не представляете, как много значило для меня то письмо, что вы забрали у меня. Но вы выполняли свой долг, и я могу лишь поблагодарить вас за то, что вы сказали мне сегодня утром. Я не так плоха, как вы думаете. Надеюсь, что так.
Старый моряк отмахнулся.
– Что есть, то есть. Для такого старого грешника, как я, девочка, разница невелика. Даже если ты была бы в пятьдесят раз хуже, чем ты есть на самом деле, я бы все равно тебя отпустил. Надевай свою шляпку и шаль, и вперед. Про багаж придется забыть! Если что, пусть его честь адмирал сам осмотрит твое барахло и убедится, что там ничего не припрятано. К твоим пожиткам я проявлю большую суровость, чем к тебе, – с этими словами старик буквально выпроводил ее из комнаты.
Повозка уже стояла во дворе, у заднего крыльца, и Доукс поправлял упряжь. Все вокруг было покрыто утренним инеем, сверкавшим на солнце. Даже шкура Брута и Кассия серебрилась морозными кристаллами. Мейзи воспользовался своим влиянием и уговорил Доукса подбросить девицу до Оссори, тот с некоторым сомнением согласился и даже дал ей кожаную подушку, чтобы было поудобнее. Подрагивая от холода, Магдален ждала, пока возница соберется в путь. Она чувствовала себя теперь совсем беспомощной и одинокой. Ночные приключения теперь казались ей глупыми и ничтожными. Ветеран прослезился, поцеловал ее в щеку и махнул на прощание. Он помог ей забраться в повозку и прошептал, что
Магдален оглянулась. Последнее, что она видела в Сент-Круксе – старый моряк, который брел через двор в сопровождении собак. До нее донеслась и его прощальная фраза:
– Воровство или не воровство, но она взрослая девушка, она отвечает за свои поступки. Но какая жалость! – вздыхал старик Мейзи.
КОНЕЦ СЕДЬМОГО АКТА
Интермедия
Корреспонденция, в которой история получает развитие
I
От Джорджа Бертрама адмиралу Бертраму
Лондон, 3 апреля 1848 г.
Дорогой дядя,
вынужден сообщить Вам о непредвиденном препятствии, которого никто из нас не ждал, когда мы говорили в Сент-Круксе. Пока я тратил время на ферме, Тир-релы приготовились к отъезду из Лондона. Я только что вернулся из Портленд-Плейс, дом заперт, а семья (естественно, вместе с мисс Ванстоун) вчера уехала из Англии, чтобы провести наступающий сезон в Париже.
Прошу Вас не волноваться из-за этого. Теперь ничто не имеет значения. Я узнал адрес Тиррелов во Франции и намерен сегодня отправиться следом через Канал. Судьба ждет меня в Париже, как могла бы ждать в Лондоне. Сиднем сидеть не стану, это я Вам обещаю. Никогда еще я так не спешил. Как только будут результаты, я Вам все сообщу.
Преданный Вам,
Джордж Бертрам
II
От Джорджа Бертрама к мисс Гарт
Париж, 13 апреля
Дорогая мисс Гарт,
я только что с тяжелым сердцем написал дяде. Полагаю, что должен сообщить обо всем и Вам, так как Вы проявляли ко мне искренний дружеский интерес. Уверен, Вы в любом случае почувствуете мое разочарование, так что скажу все коротко и прямо. Мисс Ванстоун мне отказала.
Мое тщеславие заставило меня обмануться в ожиданиях. Но я и сейчас признаюсь, что полагаю: мисс Ванстоун в глубине сердца сожалеет о своем отказе. Причины ее решения не представляются мне достаточно основательными. Она говорила со мной доброжелательно, но твердо, заявила, что ее «семейные невзгоды» не оставляют ей другой порядочной альтернативы, и что она должна поступить так и позаботиться о моих интересах, если я сам ими пренебрегаю.
Она была заметно взволнована. Я пытался подробнее поговорить с ней о личных делах, она просто прервала меня и покинула комнату. Я и теперь не знаю, не подразумевают ли «семейные невзгоды» тот барьер, который стоял между нами из-за ссоры наших родителей или из-за несчастий, связанных с ее сестрой, миссис Ноэль Ванстоун. Однако каковы бы ни были обстоятельства, ничто не может служить для меня препятствием. Неужели нельзя ничего поделать? У меня нет ни малейшей надежды? Простите, что я задаю Вам эти вопросы. Не могу передать, как горько я разочарован. Ни она сама, ни Вы, ни кто-либо другой не знает, как сильно я люблю ее.