Без права на наследство

Коллинз Уильям Уилки

Он глуповато улыбался, считая, что сделал комплимент высшего класса. Капитан Редж поспешил заговорить с миссис Леконт, и все четверо медленно пошли по насыпи вдоль моря. Миссис Леконт хранила молчание. Она крепко держала хозяина за руку и косилась на Магдален весьма свирепо. Редж не мог не заметить этого. Он переложил складной стул в правую руку и завел научную беседу.

Он говорил о величии Англии, грузах, перевозимых кораблями, о гидростатике, о теории плавающих тел…

Он рассуждал об опасности перегрузки судов: на соленой воде корабль пройдет, но стоит подняться по Темзе выше Гринвича, и осадка резко возрастет. На этом месте он сделал паузу, и миссис Леконт вынуждена была сделать вежливое замечание,

выразив уважение к познаниям собеседника.

– Я вам все объясню, если угодно, – капитан произносил умные слова весомо и довольно громко, стараясь перекрыть дискант Ноэля Ванстоуна, отпускавшего комплименты Магдален. – Начнем с первого принципа. Все тела, погруженные в воду, вытесняют количество воды, равное весу самих тел. Что из этого вытекает? Чтобы удержать судно на воде, необходимо точно рассчитать вес самого корабля и вес груза – их сумма не должна быть меньше веса количества воды, которое вытесняется той частью судна, что обозначена ватерлинией и находится ниже нее. Итак, мэм, соленая вода в тридцать раз тяжелее пресной, так что в Северном море осадка корабля будет меньше, чем на Темзе. Следовательно, судно, которое отправляется на лондонский рынок, согласно законам гидростатики должно следовать одному из трех вариантов. Либо надо сразу загрузить его на одну тридцатую часть меньше для реки, чем для моря, либо снять тридцатую часть груза при входе в устье реки, либо корабль пойдет ко дну. Вот так, – и капитан переложил стул в левую руку, давая понять, что речь Джойса закончена. – Такова теория плавающих тел, мэм. Мне было очень приятно рассказать вам об этом.

– Благодарю вас, сэр, – сдержанно сказала миссис Леконт. – Вы невольно огорчили меня, но полученная информация от того не стала менее ценной. Уже давно, мистер Байгрейв, никто не разговаривал со мной на научные темы. Мой дорогой муж был таким прекрасным собеседником, он постоянно заботился о моем образовании и о развитии моего ума. С тех пор, как его не стало, мой интеллект никого не интересует. Я благодарна вам, сэр, – она глубоко вздохнула и навострила уши в другую сторону.

Минутой ранее она услышала, как ее хозяин в цветистых выражениях говорит о том, как идет мисс Байгрейв платье в морском стиле. Но Магдален вовремя заметила сигнал капитана Реджа и уловила момент, когда ученая беседа закончилась. Поэтому в ответ на комплимент Ноэля Ванстоуна задала невинный и светский вопрос, как ему нравится дом в Олдборо.

– Не хотел бы тревожить вас, мисс Байгрейв, но единственный надежный дом в Олдборо тот, где поселился я, – это были первые его слова, которые ясно расслышала миссис Леконт. – Другим домам угрожает затопление, но мой уцелеет. Мой отец позаботился об этом, он был замечательным человеком. Дом стоит на крепком фундаменте и поднят над общим уровнем почвы.

– Тогда в случае наводнения мы все вынуждены будем искать убежища у вас, – ответила Магдален.

Ноэль Ванстоун принял это за комплимент, но тут капитан решил, что пришло время для второй порции научных сведений.

Пока один джентльмен проворковал: «Я мечтаю, чтобы случилось наводнение, которому был бы обязан счастьем предложить вам убежище», второй воскликнул: «Готов поклясться, что ветер снова переменился».

Капитан воодушевленно продолжил:

– У кого бы спросить? Ах, вот и матрос. Скажите, какой сейчас ветер? Северо-западный и западный? А вчера вечером был юго-восток-восток, да? Разве есть нечто более замечательное, миссис Леконт, чем перемена ветра при здешнем климате? – капитан энергично переложил стул в правую руку. – Это такой увлекательный научный феномен! Вы скажете, что тут действуют электрические потоки, из-за которых движение воздуха столь переменчиво? Вы напомните мне об эксперименте знаменитого философа, измерявшего силу шторма с помощью маленьких перышек?

Дорогая мадам, я готов принять любые предположения…

– Прошу прощения, сэр, – прервала его миссис Леконт, – вы приписываете мне знания, которыми я не обладаю. Боюсь, я не в состоянии высказывать предположения такого рода.

– Не поймите меня неправильно, мэм, – продолжал капитан, словно не заметив, что его перебили. – Я всего лишь хотел указать на различие температурных зон. Если находиться на побережье за пределами тропиков, можно заметить, что днем ветер дует с моря в сторону берега, а ночью – в сторону моря. Днем солнце нагревает землю сильнее, чем воду, поэтому горячий воздух движется к морю. Ночью вода остывает медленнее, чем суша. Мы могли бы заметить нечто подобное, поставив свежеиспеченный горячий пирог рядом с сосудом с холодной водой. Затем можно поднести горящую свечу – и мы увидим, как огонь отклонится в сторону под движением искусственного «ветра», – он закончил тираду и снова переложил стул в левую руку, одарив миссис Леконт сияющей улыбкой. – Я не утомил вас, мадам?

Управляющая разрывалась между его рассказом и желанием услышать, о чем беседует ее хозяин с девушкой, но ответила:

– Я поражена широтой ваших знаний, сэр.

Она находила нового знакомого несколько эксцентричным, даже для англичанина. Возможно, еще и слишком тщеславным – он явно хотел показать ей свои знания. Однако она давно не слышала комплиментов своему уму, и это тронуло ее, напомнило о счастливых временах замужества, ведь с момента смерти супруга она ни от кого не видела уважения и желания говорить с ней о чем-то интересном.

– А ваши знания, сэр, простираются и на ту область, которой занимался мой покойный муж? Мистер Байгрейв, я всего лишь женщина, но я с удовольствием обменялась бы с вами знаниями о рептилиях.

Капитан Редж был слишком умен, чтобы ступать со своими новоиспеченными знаниями на почву, хорошо известную его собеседнице.

– Слишком обширный вопрос для такого любителя, как я. Жизнь и труды блестящего ученого и философа, каким был ваш муж, внушают трепет. Он человек иного интеллектуального калибра, настоящий гигант. Скажите, а в вашем распоряжении остались мемориальные научные объекты? – так капитан хотел плавно перейти к теме визита в коттедж с видом на море.

– Я сохранила его аквариум, сэр, – миссис Леконт скромно потупилась. – Есть и замечательный объект его исследований – небольшая заморская жаба.

– Его аквариум?! И жаба? – восхищенно воскликнул капитан. – Я поражен, мадам, это ведь несомненный предмет общественного интереса! Просто поразительно!

Щеки миссис Леконт вспыхнули от удовольствия. Память о профессоре составляла единственное искреннее чувство в ее замкнутой и холодной душе. Гордость за его научные достижения, обида из-за того, что они были мало известны за пределами его родной страны, были крайне важны для нее, и капитан Редж задевал эти живые струны.

– Вы так добры, сэр, я рада слышать, что вы уважаете труды моего мужа, помните о нем. Но не забывайте, я всего лишь находилась рядом с ним. Для меня будет честью показать вам свои реликвии, но сперва я должна попросить разрешения хозяина.

Она обернулась к Ноэлю Ванстоуну – на этот раз с искренним намерением пригласить в гости мистера Байгрейва, несмотря на то, что ей не нравилось впечатление, произведенное его племянницей на хозяина.

– Сэр, позвольте обратиться с просьбой? – спросила миссис Леконт, прервав нежную беседу Ноэля Ванстоуна с Магдален, которая показалась ей вполне сдержанной, благодаря трюку со стулом, вовремя позволившим той скрыть свои игры. – Мистер Байгрейв – один из немногих в Англии – ценит научные труды моего мужа. Он оказал мне честь, пожелав осмотреть мое маленькое собрание рептилий. Могу я пригласить его и показать аквариум?