Без веры

Слотер Карин

— Хотя знаете, — вздохнула Лена, — если опустить религиозные бредни, Эбби производит очень приятное впечатление… — Детектив Адамс поджала губы, и Джеффри искренне удивился, услышав от нее подобные слова. Впрочем, помощница быстро пришла в себя: — Ну, наверняка ей было что скрывать. Тайны есть у всех.

В темно-карих глазах мелькнуло чувство вины, но вместо того, чтобы расспросить о Терри Стэнли и прошлогоднем пикнике, Толливер объявил:

— Ребекка Беннетт исчезла.

— Когда? — испуганно

спросила Лена.

— Вчера вечером. — Начальник полиции показал листок, который дала Эстер. — Вот, смотри, записку оставила.

— Что-то здесь не так, — пробежав глазами написанное, сказала детектив, и Джеффри обрадовался, что кто-то разделяет его опасения! — Зачем убегать сразу после гибели сестры? В четырнадцать даже я не была такой эгоисткой. Мать, наверное, с ума сходит!

— Именно она мне все и рассказала, — отозвался Джеффри. — Сегодня утром позвонила Саре домой. Братья Эстер вообще не хотели сообщать об исчезновении племянницы.

— Почему? — удивилась Лена, возвращая записку шефу. — Что в этом плохого?

— Они против вмешательства полиции.

— Я-ясно… Не дай Бог, не вернется, тогда посмотрим, как запоют. Думаете, ее похитили?

— Эбби записок не оставляла.

— Нет, — согласилась Лена и покачала головой. — Не нравится мне все это. Очень не нравится.

— Мне тоже, — согласился Толливер, пряча записку в карман. — Давай ты поговоришь с Коннолли. Думаю, детектив-женщина выведет его из душевного равновесия.

На губах Лены мелькнула довольная улыбка — ни дать ни взять кошка, услышавшая, как скребется мышь.

— Хотите вывести его из себя?

— Ну, в разумных пределах.

— С какой целью?

— Хочу разобраться, что он за человек. Как связан с Эбби? Для затравки можно заговорить о Ребекке. Посмотрим, как отреагирует.

— Поняла.

— Затем еще раз побеседуем с Патти О'Райан. Нужно узнать, с кем встречался Чип.

— Имеете в виду Ребекку Беннетт?

Порой Лена мыслила с такой скоростью, что Толливеру становилось страшно.

— Через пару часов должен приехать Бадди, — только и сказал он.

Швырнув в урну картонный стакан, Лена двинулась к кабинету для допросов.

— Жду с нетерпением.

Придержав дверь, Толливер стал наблюдать, как Лена превращается в детектива Адамс — полицейского до мозга костей. Походка тяжелая, будто… будто между ногами у нее стальные яйца! Выдвинув стул, она не села, а упала на него — по-мужски, никакого изящества.

— Привет! — бросила она.

Взгляд Коннолли метнулся к Джеффри, затем вернулся к Лене.

Достав из заднего кармана блокнот, детектив с грохотом швырнула его на стол.

— Я детектив Лена Адамс, а это старший инспектор Джеффри Толливер. Пожалуйста, назовите свое полное

имя.

— Клитус Лестер Коннолли, мэм.

На столе перед ним лежали несколько листов бумаги, ручка и потрепанная Библия. Прислонившись к стене, начальник полиции наблюдал, как Коннолли в десятый раз перекладывает листочки. Даже разменяв седьмой десяток, он казался по-кошачьи чистоплотным и аккуратным: белая футболка безукоризненно чиста, на брюках стрелки. Ежедневная работа в поле позволяла поддерживать неплохую форму: живот подтянут, из-под коротких рукавов бугрятся внушительные бицепсы. С растительностью тоже все в порядке: жесткие белые волоски покрывают руки, пучками торчат из ушей, зато голова лысая, как бильярдный шар.

— Так почему вас зовут Коул? — уточнила Лена.

— Это имя моего отца, — снова глянув на Джеффри, пояснил десятник. — За Клитуса меня постоянно колотили, Лестер ненамного лучше, поэтому в пятнадцать лет решил взять папино имя.

Это по крайней мере объясняет, почему его нет в базе данных! Хотя с исправительными заведениями Коннолли наверняка знаком не понаслышке. Такая живость и осторожность только в тюрьме приобретаются. Коул постоянно настороже, словно готов к побегу.

— Что с рукой? — поинтересовалась детектив, и Толливер заметил тонкий, сантиметра в два длиной порез на правом указательном пальце Коула. На первый взгляд ничего особенного, самое обычное бытовое повреждение, такое легко получить, когда занимаешься ручным трудом и на секунду теряешь бдительность.

— В поле поранился, — глядя на порез, признался Коннолли. — Нужно было пластырем заклеить.

— Долго служили в армии? — не оставляла его в покое Лена.

Десятник удивился, но женщина показала на темневшую на плече татуировку. Джеффри узнал символ военной части, хотя какой именно, вспомнить не мог. Чуть ниже картинка погрубее, ее явно в тюрьме сделали. Еще Коннолли при помощи иглы и пасты от шариковой ручки набил «Иисус — спаситель», да так глубоко, что не сведешь.

— Двенадцать лет, пока не вышвырнули, — отозвался Коул, а потом, словно угадав следующий вопрос, добавил: — Поставили условие: принудительное лечение или вон! — Он будто смахнул с ладони невидимую соринку. — Увольнение с лишением прав и привилегий.

— Похоже, вам пришлось туго.

— Не то слово, — кивнул десятник, положив руку на Библию. Вряд ли он собирался говорить только правду, но картинка получилась премиленькая. Коннолли, вне всякого сомнения, умел отвечать на вопросы, не сообщая практически ничего ценного. Хрестоматийный пример того, как использовать увертки и отговорки: расправляете плечи, смотрите прямо в глаза и прибавляете к уравнению беседы любое неочевидное высказывание. — Но на «гражданке» еще сложнее!