Безбрежное чувство
Шрифт:
Его не порадовало открытие, что Рыжая считает, что он способен на шутки столь низкого пошиба. Поддевая кожу вокруг занозы, чтобы освободить кончик, он с досады воткнул иглу глубже, чем нужно. Рыжая даже не вздрогнула, только напряглась. В самом деле, она умела держать слово, и это заставило Джерри вдвойне устыдиться своей ненужной жестокости.
Рэй и вправду старалась держаться молодцом, хотя ей очень хотелось ехидно осведомиться, не принимают ли ее за подушечку для булавок.
— Сначала я просто доверчиво шла вперед, — сказала она сквозь стиснутые зубы, — а когда встал вопрос о направлении, солнце скрылось за тучами…
Резкая боль. Похоже, заноза была извлечена.
— Пока ты лежала в горячке, я увел шхуну подальше от города, ради твоей же безопасности, — объяснил он сердито. — Откуда мне было знать, что тебе взбредет в голову уйти вот так вдруг, ни с того ни с сего.
— Ни с того ни с сего? — Рэй уселась боком, потирая саднящую ягодицу. — Выходит, мне показалось, что ты не чаешь от меня избавиться? Ты держался так, словно жестоко раскаивался в своих благодеяниях.
Джерри смутился. Неужели это было настолько очевидно? Или девчонка навострилась угадывать, о чем думает мужской пол? Не выдержав ее прямого, искреннего взгляда, он взялся убирать швейные принадлежности. Поначалу он решил пропустить вопрос мимо ушей, но потом неохотно ответил:
— Нет, Рыжая, тебе не показалось. — Он повернулся от комода. — В самом деле, бывали минуты, когда я сильно сожалел о том, что вмешался в твою судьбу. Но раз уж так случилось, в мои намерения не входит избавляться от тебя прямо сейчас, тем более с твоим провалом в памяти. Я много думал о том, что можно предпринять в такой ситуации, и в конце концов кое-что пришло мне в голову.
Рэй старалась сохранять самообладание, хотя в глубине души чего-то опасалась.
— Сегодня вечером я отведу шхуну на прежнее место, это и в самом деле неподалеку от города, — сказал Джерри, не сводя с нее внимательного взгляда. Он наверняка хотел видеть ее реакцию. — Для начала я наведаюсь в город сам, чтобы разузнать, объявлен ли на тебя розыск. Если власти сочли за лучшее прикрыть дело, я переговорю с друзьями, которые — я уверен — согласятся приютить тебя. Разумеется, на определенных условиях.
— Разумеется, — эхом повторила Рэй.
— Все время, пока ты будешь оставаться под их крышей, ты не станешь трясти подолом. Поработаешь для разнообразия служанкой.
— Не думаю, чтобы хозяйка дома пришла в восторг. Ты ведь скажешь ей, кто я такая, верно? Что, если ее муженек распустит руки или что-нибудь в этом роде?
Джерри, однако, не выказал ни малейшего беспокойства. Наоборот, он улыбнулся:
— Если ты сама что-нибудь себе позволишь, Эшли выцарапает тебе глаза, а насчет Салема можешь не волноваться: другие женщины его не интересуют. Он уже нашел свою единственную.
Рэй ощутила неприятное чувство, что-то вроде укола в сердце, только больнее. Так вот откуда взялся этот в высшей степени благородный план! Джерри был движим желанием повидать ту женщину! А хуже всего было то, что другого выхода, кроме как принять его предложение, у Рэй не было Когда она заговорила, тон ее был ровным и спокойным, хоть в груди бушевала настоящая буря.
— Отлично! Я всегда мечтала служить самому совершенству, чей муж выше всяких искушений.
— Не понимаю, что тебя так задевает, — засмеялся Джерри. — В мире и без тою полным-полно мужчин, которых ты сбила с пути истинного. И которых еще собьешь!
— И ты в их числе? — осведомилась Рэй ледяным тоном.
— Почему бы и нет? Перед той дракой в таверне я как раз собирался предложить тебе подняться в номера… за скромную плату. Ты это хотела услышать?
Рэй была грубо возвращена к действительности.
— Я имела в виду нечто совсем другое, — тихо произнесла она, отводя взгляд. — И напрасно.
— Я тоже так думаю, — сказал Джерри и вышел.
На палубе он по привычке остановился у перил и посмотрел на близкий берег. Каждая словесная перепалка с этой девушкой оставляла на языке горький привкус сожаления. Да-да, он сожалел о каждом своем слове, хотя не высказывал ничего, кроме истин — горьких истин, которые помогали ему держаться на расстоянии. Почему он упорно избегал всякого сближения с Рыжей? Не потому ли, что устал от женщин, доступных любому мужчине? Но ведь в том-то и весь смысл! Будь Рыжая недотрогой, жди она своего единственного, ему бы ничего не светило. Он не заслуживал такой женщины.
— Ты не заслуживаешь никого, кроме шлюхи, — сказал Джерри вслух, и это придало вес его грустной убежденности.
Вместо того чтобы отзвучать и раствориться в воздухе, слова эти повисли на нем невидимым, но тяжким грузом.
Рэй думала, что сумерки в этот день не наступят никогда. Если ей и случалось когда-нибудь прожить более неприятный день, она была счастлива, что ничего об этом не помнит. До самого вечера они с Джерри обменялись едва ли десятком слов. Она оделась сразу после того, как с выстиранных вещей перестало течь, предпочитая, чтобы одежда досыхала на ней. Приготовила еду. Благодарность была высказана и принята с одинаково каменными лицами. После завтрака, когда Джерри повел шхуну вниз по течению, Рэй ушла на корму, подальше от мостика, так как не хотела видеть его за штурвалом. Как только судно было пришвартовано в новом месте, он взял удочку и спустился на берег. На этот раз девушка не стала предлагать свою помощь (вообще говоря, это не пришло ей в голову). Вместо этого она открыла маленькую коробочку с иглами и нитками лишь нескольких цветов и принялась за рукоделие: вышила розочки на вороте пижамной рубашки и в углу простыни, а потом, из мстительного чувства, в углу паруса. Она знала, что Джерри от этого будет не в восторге, и с еще большим рвением втыкала иглу в парусину, воображая, что это руки и ноги обидчика. Покончив с этим, Рэй вернулась в каюту, чтобы порыться в гардеробе. Обнаружив на куртке Джерри новую прореху, она не только аккуратно зашила ее, но и распорола грубые стежки, заменив их на изящные и едва заметные. Наконец она пришила покрепче пару пуговиц, висевших на одной нитке. Она понимала, что поступает нелогично, но это почему-то не остановило ее.
Джерри вошел в каюту, когда она, разложив куртку на коленях, восхищалась своей работой. Один Бог знает, что он подумал, и это заново раздосадовало Рэй. Хватало и того, что Джерри застал ее за домашней работой, которая больше пристала верной женушке, чем блуднице. Она отбросила куртку с вызовом, словно перчатку. Затем как ошпаренная выскочила из каюты, не желая ни минуты оставаться в непосредственной близости с тем, кого хотела утопить, задушить, заколоть кинжалом!
Наткнувшись на палубе на улов, Рэй спустилась на берег, разложила костер и запекла рыбу в глине, не зная, что виновник ее дурного настроения наблюдает за ней с изумлением. Аппетит у нее пропал совершенно, поэтому львиная доля приготовленного досталась Джерри. Тот принял пищу как нечто само собой разумеющееся и проглотил одним духом, словно говоря: «Если желаешь умереть с голоду, я могу в этом поспособствовать».