Бездушные. Моя топь
Шрифт:
– Я вырву твой кадык, – рычит брюнетка, полосуя мерзавца ядовитым взглядом, словно лезвием.
– Моя волчица, – губы Марка кривятся в усмешке, но всё же он убирает палец с запретной территории. Кладёт большую ладонь на её спину, и резким движением прижимает её грудь к своей. Щёлкает застёжкой лифчика, освобождая нежные полушария, и снова входит в девушку до упора. До сладостного стона и россыпи мелких искр внизу живота.
Глава 26
И пусть весь мир перевернётся,
– Как ты оказался в этом… бизнесе? – Иванка боялась спросить, но всё же вопрос сорвался с языка. Девушка смотрела на его хмурый профиль. Только сейчас заметила в его ухе крошечную дырочку от прокола. Сразу же вспомнила, как при первой встрече сравнила его с пиратом… сходства определённо есть.
– Это праздное любопытство или интерес? – он качнул головой и медленно повернулся к ней. В сумерках, под густой тенью деревьев его глаза казались почти чёрными.
– Ты утверждаешь, что Виктор занимается тем же, чем и ты. Конечно, я буду этим интересоваться!
Лёгкий ветер играл с его кудрями. Она не так часто видела его без забранных на затылке волос. Это выглядело… необычно.
– Эээ, нет, милая. Я не продаю людей. Но… с удовольствием их покупаю.
– Что? – она действительно не понимала, что он имеет в виду. Ей всё время казалось, что он с ней играет. Словно нарочно хочет запутать ещё больше.
– Ничего… - отмахнулся от брюнетки. Расправил плечи и растянул руки по спинке скамьи. Они более получаса расхаживали по саду во дворе его дома. А теперь опустились на семью, скрывшись от назойливого взгляда охраны. Как только они вернулись, Марк попросил её поужинать с ним. Могла ли она отказаться? Он сказал, что да. Только его взгляд в этот момент говорил об обратном.
– Так, ты расскажешь?
– Что именно ты хочешь знать?
– Расскажи о себе? – Она так долго думала над этим разговором. И сейчас была уверена в отказе. Но… если он заговорит, то это послужит хорошим сигналом. А она будет слушать. Если понадобится: будет впитывать как губка. – Что привело тебя к тому, чем ты сейчас занимаешься?
– Жизнь, – тихо произнёс и так же тихо присвистнул. – Начо!
Иванка услышала лай и следом за ним шелест. Клацанье когтей по дорожке, вымощенной белым камнем.
– Что он здесь делает? – лицо девушки украсила широкая улыбка. Ведь пёс остался в том доме, где она прибывала в предыдущие дни. – Ты ведь оставил его там?
– В Ла-Пасе, если быть конкретнее, – он поправил её, встречая седомордого добермана крепкими объятиями. Начо запрыгнул на скамью, умещаясь между ней и Марком. – Начо привезли сегодня утром. Он уже стар. Я слишком сильно прикипел к нему. Обычно, он живёт здесь. Но в Ла-Пас я сам его привёз, потому что знал, что там я надолго. С тобой. Если бы не Лина
– Ясно… - она кивнула. Перед глазами пронеслось лицо миловидной девушки.
– Очень радует, что ты хотя бы сейчас поставил меня в известность о моём местонахождении, – погладила пса, мягко сгребая его шкуру.
– Сейчас мы в Мехико. В пригороде… – самодовольно усмехнулся и взглянул на девушку.
– Это я уже знаю, – подавила в себе желание уколоть его и растянула губы в улыбке. Почти искренней. – Где твои родители? Ты не так стар, так что… думаю, они у тебя есть?
– Они есть у всех, Иви. И у тебя тоже.
– Мои родители мертвы. И я смирилась с этим. Виктор стал для меня и матерью, и отцом.
– Хорошо, когда у тебя есть тот, кто может о тебе позаботиться. И защитить. – Марк продолжает гладить довольного Начо, и прикрывает глаза в тот момент, когда его пальцы соприкасаются с пальцами девушки. Кажется, Начо получает сейчас не меньшее удовольствие. Громко фыркнув, кобель попытался принять лежачее положение на узкой скамье.
– Так… - провела кончиком языка по губам, – а что с твоими родителями?
– Моя мать жива, и с ней, слава святому Иуде, всё отлично. Я хорошо её спрятал, – улыбнулся. Его глаза всё ещё были закрыты. Девушка сама не заметила, как тоже улыбнулась, глядя на мексиканца. Ему очень шло спокойствие. Не хищный оскал и игривая улыбка. А вот это мерное спокойствие. Умиротворение в каждой черте его лица.
– А отец?
– Его давно нет в живых.
– Мне жаль, – зацепилась пальцами за кожаный ошейник на собаке.
– Не нужно… - мужчина поднял длинные ресницы, и повернул к ней голову. – Он не тот, о ком стоит жалеть.
Девушка смотрела на Марка, нахмурившись. Совершенно не понимая этого человека. Казалось бы, он не скрывал от неё ничего, но при этом умудрялся говорить загадками.
– Не расскажешь?
– Уверена, что хочешь знать?
– Я была бы благодарна, – сглотнула тяжёлый ком в горле и набрала полные лёгкие кислорода.
– Я убил своего отца, когда мне было тринадцать… - притих, наблюдая за её реакцией. Она даже не моргала. Лишь сжала розовые губки, образуя из них бледную полоску, – хочешь подробностей? – выгнул чёрную бровь.
Девушку кивнула и едва заметно встрепенулась, когда почувствовала его пальцы на своих. Он оторвал её руку от ошейника и хлопнул пса по боку. Что-то произнёс на испанском. Начо снова фыркнул и сорвался со своего места, оставляя их одних.
– Мой отец был настоящим извергом, Иви. – улыбнулся. Но она видела, что сейчас это была просто маска. В его глазах была… боль? – Он каждодневно избивал мою мать и меня. Знаешь, что она делала, перед тем, как отец приходил с работы домой? Она надевала на меня несколько пар колготок, пряча их под штанами. Несколько кофт… чтобы мне было не так больно. Это верный метод, знаешь ли… многие опытные так делают.