Безликий
Шрифт:
— Это дочь Рона дес Туарна. — выкрикнул Туно, а велеария закрыла глаза, застонав, — На свадьбу едет. Од Первый жениться на ней собрался. В Пераоне ее встретить должны. Не убивайте меняяяяяя!
Женщина коротко кивнула рыжему, а Лориэль выдохнула, когда Туно все равно прирезали. Он орал, пока ему вскрывали брюшную полость, а Дали продолжала смотреть на Лори, пока ту трясло, как в лихорадке.
— Ненавижу предателей. А теперь давай еще раз. Последний. Куда едете и зачем? Он правду сказал?
— Пошла ты к Сааанану, — крикнула Лори ей в лицо и тут же получила по щеке. Тяжелая рука. Безжалостная. Во рту появился привкус крови, и Лори пошатнулась,
— Если твоей служанке выколют один глаз, ты станешь разговорчивей? Или оба сразу, чтоб наверняка?
Раздался крик Тилы, которую схватили за волосы и поставили на колени:
— Госпожа, пожалуйста, госпожааа. Скажите им.
Лори с презрением смотрела в синие глаза девки, командовавшей отрядом этих головорезов и понимала, что она ненормальная психопатка, у которой ноздри трепещут от предвкушения расправы.
— Я Лориэль деса Туарн. Дочь Рона дас Туарна. Невеста Ода дас Вийяр.
— Вот так намного лучше. Прирезать ее охрану. Женщин уводим с собой и этого, как тебя, «папочка»?
— Лан.
— И этого тоже. Мне кажется, он может рассказать нам много интересного.
Она схватила Лори за волосы и потащила к своей лошади под крики ее людей, которых прирезали, как скот на глазах у велеарии. Головы покатились по снегу, как кочаны капусты, тут же слетелось воронье, несмело, но нагло подбираясь к головам и дергающимся в конвульсиях телам. От ужаса у Лори перехватило дыхание, стало темнеть перед глазами. Этот кошмар оказался страшнее всего, что она когда-либо видела в своей жизни.
— Отпустите, — взмолилась девушка, понимая, что в эту самую минуту рушатся все надежды Талладаса на новую жизнь, все надежды отца, — отпустите или отвезите в Пераон. Вам заплатят за меня. Много денег. Очень много. Од Первый не поскупится.
Все вокруг расхохотались, а Лори не понимала, что она такого сказала. Почему эти ублюдки нагло ржут. От паники сильно тошнило и подгибались колени.
— Деньги? Нам не нужны деньги Ода Первого. Все, что нам нужно, мы берем сами, не спрашивая и не выпрашивая, поняла, маленькая сучка? Так что, давай, полезай в седло или я сама тебя туда закину. Или ты хочешь составить своим компанию? Твоя красивая велеарская головка будет прекрасно смотреться рядом с их головами.
Лори чувствовала, как от страха и от ненависти к этой женщине дрожит каждый мускул в теле, хочется вцепиться ей в наглые глаза и заставить заткнуться, но вместо этого она согнулась пополам и вывернула содержимое желудка к блестящим сапогам Дали.
— Твою ж…, - женщина схватила её за затылок, удерживая на расстоянии вытянутой руки, — какие мы нежные. Дай попить, — протянула руку к рыжему, и тот сунул своей предводительнице флягу.
— На, выпей. И рот прополощи. Ненавижу запах блевотины. Саму блевать тянет.
Снова хохот, а Лори дрожащими руками поднесла флягу ко рту, жадно глотнула и тут же выплюнула.
— Не вода, да? Пей, не кривись. Лучшее пойло в округе. Или лассарские сучки не пьют дамас?
Лори прополоскала рот, стараясь успокоиться, не смотреть на мертвых воинов. Едкая жидкость обожгла горло, а по телу разлилось тепло.
— Я велеария Талладаса, — пленница задыхалась и хрипло шептала, глядя на черноволосую женщину, — будущая велеара Лассара. Не смей со мной так говорить! Не прикасайся ко мне!
В ответ Лори перехватили за талию и перекинули поперек лошади, как мешок. Дали запрыгнула в седло позади девушки. Придавила пленницу, удерживая
— Уходим в лес. Уводите лошадей и забирайте оружие. Кажется, у нас появился пропуск в цитадель. Возвращаемся.
Пленница трепыхалась, пытаясь вырваться, сбросить руку предводительницы, пнуть кобылу ногами.
— Угомонись! Успокойся, я сказала! — ягодицы обожгло хлыстом, ощутимо даже через толстое платье и Лори закусила губы от боли, на глазах выступили слезы. — Высеку до мяса!
Девушка затихла.
— Вот так. Лежи спокойно.
Потом женщина склонилась к обмякшей велеарии и процедила ей на ухо:
— Мне насрать, кто ты такая. С этой секунды ты моя добыча и, если мне что-то не понравится, я перережу тебе глотку, велеара Лассара. Поняла?
ГЛАВА 16. ОДЕЙЯ
Я не подпустила к себе Моран. Заперлась изнутри, когда принесли чан с горячей водой. Я не хотела, чтобы она видела следы от его пальцев и засосов. Смывала с ног кровь и содрогалась от презрения к себе, потому что в какой-то момент мое тело не просто предало меня. Оно зажило своей собственной жизнью. Как какой-то чудовищный механизм, которым смог управлять этот проклятый зверь…Неужели я настолько развратное существо? Что со мной происходило. Что он такое? Что за саананское отродье брало меня всю ночь напролет и не сгорело дотла от прикосновений к ниаде? В какой момент все изменилось во мне самой?
В голове мелькают картинки — лицо меида с горящим взглядом под маской. Голодным, алчным, бешеным. Я видела множество мужских откровенных и похотливых взглядов, устремленных на меня, но никто не смотрел вот так…Как он. Никто не прикасался ко мне. Никогда с тех пор, как я стала ниадой. Я стонала под ним, я выла и плакала от ненависти к себе и от наслаждения. Адского и острого, никогда ранее не изведанного. От стыда и ярости пылали щеки, каждая клеточка тела помнила прикосновение его пальцев, его бесстыжего рта, языка. О, Иллин, что же он вытворял со мной. …и все что он делал сводило с ума, заставляло стонать, закатывать глаза, плакать. Под пальцами скользили его влажные от пота волосы, мокрое тело, железные мышцы. Такой сильный, жесткий, властный. Он шептал мне пошлые комплименты, он подначивал мою фантазию, он грязно ругался и вплетал нежные слова…иногда говорил на своем диком наречии, а меня в кипяток от его голоса хриплого, от рычания и стонов, криков, которые он не сдерживал. Обещал, что не сделает больно, а сам разодрал на части… я возненавидела его в этот момент еще сильнее, чем раньше. Это было больше, чем унижение — это был надлом. Я хрустнула изнутри, как ветка под сапогами. Вся моя вера в то, что мое тело и есть спасение, рухнула в одночасье.
Все оказалось бессмысленным. Все эти годы одиночества, личного заточения, боязни прикосновений. Только для того, чтобы мой враг смог так легко сломать то, чем я жила и во что верила. Нет больше этой веры.
И за это я презирала себя до тошноты, до такой степени, что мне хотелось умереть. Пока он лежал рядом, я смотрела в потолок и думала о том, что не выдержу этого. Рано или поздно просто сойду с ума. Как же я хочу домой. К реке Тио. Хочу к своей няне. К берегу, где весной зацветут желтые шалины. За что Иллин наказывает меня? Я не нарушала его заповедей. Я отдала свое тело и душу Храму. А теперь я никто. Не ниада, не свободная…я просто шлюха проклятого валлаского велеара, который никогда не отпустит меня.