Безлюдье. Дилогия
Шрифт:
– Там еще дети убитые были, в поселке - Михаил помрачнел лицом - не уберегли их, век себе не прощу. Подружку у Артема с мамой изнасиловали и убили.
Нина снова прильнула к плечу мужа и заплакала, потом вдруг подняла голову и всплеснула руками
– Мишенька, у тебя ж все виски седые! А что у тебя с глазами то случилось?
– она на миг прикрыла веки, потом снова посмотрела пристально - Нет, показалось, наверное, никогда такого у людей не видела. А ведь и тебе столько пришлось пережить, а я-то дура все о своем. Ты же за всех в ответе нынче, вот ведь как сложилось - она ойкнула и накинулась на мужа - И ты зачем, скажи на милость, под пули то полез?
– Да, на недобитков попали, Андрюху при мне убило, из ПБ, но я уже отомстил.
Нина вдруг закрыла рот, чтобы снова не заплакать, и с ужасом посмотрела на мужа.
– Так это правда, эти слухи, что ты с ума сошел? О, боже, Мишенька!
– Забудь - он посмотрел на жену остекленевшим взглядом - все это забудь навсегда!
Чтобы перевести разговор на другую тему, они начал обсуждать клинику.
– Вы как там, справитесь сами?
– Постараемся, нам еще бы хирурга одного. Студенты молодцы, девочки всю ночь перевязки делали, капельницы ставили, потом уже в обморок падали. А парни Николаю очень помогли, ассистировали, стоят такие, бледные как смерть, но работают. Они за всю жизнь, наверное, столько крови не видели. Сейчас уже легче, умереть больше никому не дадим. А я, меня до ночи отпустили, потом ночные перевязки, дренаж, ну и прочее.
– Ну, тогда иди баиньки.
Проводив жену, Михаил достал толстый исписанный блокнот и стал делать в нем пометки. Потом он включил планшет, посмотрел почту, сеть работала исправно, открыл таблицы и стал вносить туда новые данные. Впереди были непростые встречи с людьми, хотелось хорошенько подготовиться.
Через час пришел черный и усталый Петька. Он весь день помогал механикам ремонтировать технику, взрослые мужчины еще были заняты в ополчении, и основная работа легла на молодых стажеров. Михаил накормил сына, налил ему свежего чаю.
– Папа - Петр обычно называл его в последние несколько лет "Батя" - тебе страшно было там?
– Да конечно, сын, только дураки ничего не боятся. Но - Михаил задумался - пойми, когда знаешь, что позади тебя твои дети и женщины, знаешь за что умирать, страх уходит куда-то в пятки. Тем более что бой уже у меня не первый, и больше думаешь, как лучше уничтожить врага, и самому не погибнуть. Наши парни молодцы, хорошо, смело действовали. Много героев вчера родилось!
– Да - юноша хлебнул горячего напитка и посмотрел внимательно на отца - Я горжусь тобой, папа. Все ребята говорят, что если бы не ты...
– То что, сын? Мое дело направить, а дело все делают.
– Тут другое. В тебя верят, отец, ты у нас как знамя, а знаешь, это много сейчас значит. Ведь поначалу все растерялись, что делать, как выжить? А появился ты, и все завертелось, заработало, никто в панику больше не ударялся. Я с ребятами готовил баррикады, детей и стариков в конец поселка отвозили. Мы же по-настоящему готовились к последнему бою, и ни один не убежал и не спрятался за юбки. Жаль, что повоевать не удалось!
Михаил взглянул с удивлением на сына, отметив какие-то неуловимые изменения на скуластом юношеском лице. Петр стал чем-то похож на его брата: широко поставленные глаза, твердый упрямый подбородок. " А ведь он уже не ребенок, вьюноша, скоро мужчина"
– Боюсь, Петя, тебе еще придется повоевать, и не раз, свобода стоит того, чтобы за нее сражаться. А теперь отправляйся-ка спать, завтра тяжелый день.
Петр знал, что предстоит делать завтра, и отговариваться не стал,
Чуть позже у калитки тормознула машина, атаман вышел на крыльцо и встретил Огнейку. Она весь день провела в ухаживании за малышами, все еще находившимися в крайних домах Капли. Туда их увезли, чтобы подготовится к эвакуации, ведь общая тревога еще не была отменена. Дочка сразу повисла на его шее, есть она ничего не хотела, и выглядела жутко усталой. Михаил потащил девочку наверх, в спальню, там раздел и уложил на кровать. Накрыв лоскутным одеялом, и уже выходя из-за порога, он услышал слова дочери.
– Папа, а почему у тебя глаза как у волка из сказки?
Он удивленно оглянулся, но дочка уже спала, повернувшись на бочок, приняв свою любимую позу. Потом неожиданно послышался ее неразборчивый шепот.
– Они придут, в жарком июле, они ничего не забывают. Нам нужно быть готовыми, папа.
Михаил постоял еще немного у кровати дочери, безмерно удивленный произошедшим, покачал головой, потом зашел в ванную. Там он включил лампу и посмотрелся в зеркало. Увиденное там, просто ошарашило взрослого мужчину. Обычно светло-карие, теперь его глаза полыхали холодным стальным цветом, но через несколько секунд они снова стали обычными. Он стоял и смотрел удивленно в зеркало, на него оттуда, с зазеркалья смотрел совершенно другой человек. Убеленный сединой, с жестко прочерченными губными складками, жесткий и волевой, готовый к новым испытаниям Атаман.
Траурный вторник.
Михаил встал очень рано, не было еще пяти. Нина была в клинике, поэтому он открыл консервы и подогрел их, сварил крепкого кенийского кофе, залил в литровый термос, оделся и выехал со двора. По пути Бойко подхватил Серегу Туполева и Ингвара Шлекту. Они отвечали за похороны убитых. Бригада Сереги весь день и часть ночи готовили гробы, а Ингвар следил за работой на кладбище. В первую очередь туда они и поехали. Погода за ночь изменилась, подул прохладный ветер, низкие серые облака закрыли небо. Природа тоже оплакивала погибших людей.
По телефону Михаил уже узнал, что разведчики Потапова вернулись обратно. Они нашли одну из ушедших машин, там обнаружили двоих вражеских бойцов, умерших от ран. А, возможно, их добили "соратники". По показаниям пленных выходило, что два человека все-таки ушли обратно в Подмосковье. Общую тревогу отменили, только усилили патрули. Похоже, воевать уже было не с кем, количество собранных трупов врага соответствовало показаниям пленных.
Друзья ехали молча, говорить было тяжело. Уже рассвело, хоть и призрачный, но свет очертил контуры свежевырытых могил. Рядом стояла привезенная еще вчера бытовка, около нее копошились люди. Михаил подошел, поздоровался. Сейчас рабочие нарезали на куски крепкую веревку и пилили на подпорки деревянные брусья. Из подлеска вышли еще люди, они тащили свежий лапник. Оставив Ингвара на месте, они с Сергеем сели в Самурай и двинули на двор лесопилки. Там, рядом со свежим брусом, стояли в несколько рядов гробы, или как больше любил называть их по-старинному Михаил, Домовины. Их только закончили обивать тканью. Выглядело все это действо несколько ирреально, все еще было трудно представить, что сегодня в них положат недавно еще живых людей и закопают в землю.