Безумие толпы
Шрифт:
– Но вы же взяли стрелка.
– Взяли, но, возможно, у него был напарник.
– Если и был, то не я. – Затем она прищурилась. – Вы считаете, что пистолет оказался в зале, потому что кто-то другой принес его туда.
– Да, мы рассматриваем такую вероятность. И если так оно и было, то этот человек где-то на свободе. Вы уверены, что хотите пригласить профессора Робинсон и мадам Шнайдер домой? Туда, где сейчас ваши внуки?
Почетный ректор Роберж уставилась на него, мысли ее метались. Наконец она кивнула:
– Спасибо за предупреждение. Мы будем крайне осторожны,
Арман смотрел на нее в ожидании продолжения. Когда такового не последовало, он спросил:
– А дети?
– Они останутся до уик-энда. У них лыжные соревнования.
– Вы приглашаете к себе в дом человека, на жизнь которого уже покушались, причем второй потенциальный убийца остается на свободе. Вы не думаете, что детей следует увезти?
Она подумала, тяжело вздохнула:
– Вы правы. Мне так хотелось, чтобы они побыли у меня… Они будут разочарованы.
– Зато живы. Я командирую агентов к вашему дому для охраны. А попозже заеду к вам поговорить с профессором.
Он надел вязаную шапку, потом остановился у двери.
– Вы сказали, что Эбигейл Робинсон была и остается гениальной.
– Да. Гений в своей области.
– Если она такой гений, то как она свела статистику пандемии к неправильным выводам?
– Ничего такого она не сделала.
– Pardon?
– Я проверяла ее исследование, ее статистику. Даже отправляла на предварительное исследование одному близкому другу, мнение которого я очень ценю. Он пришел к тем же выводам. Она не ошиблась.
– Но вы сказали, что она пошла вразнос, что…
– В нравственном плане это ужасно, но фактически верно.
– Господи Исусе, мужчины, вы что, не чувствуете запаха? – возмущалась Изабель.
– Какого запаха? – спросил Жан Ги и посмотрел на Армана, тот в явном недоумении отрицательно покачал головой.
Гамаш пришел к ним в подвал здания спортзала. Временный штаб группы расследования решили оборудовать в бывшей мужской раздевалке.
Технари тащили провода, компьютеры, столы, стулья, доски.
Не сказать, что тут творился хаос, но нечто весьма родственное ему.
– Словно кто-то сунул окский сыр [45] в потный носок, завернул в старую кожуру банана, а потом сел на него, – поморщилась Изабель. – И просидел десять лет.
– А-а-а, – сказал Гамаш. – Вы об этом.
– А мне нравится, – заявил Жан Ги.
Арман рассмеялся.
– Может, тут есть менее вонючее место? – спросила Изабель, оглядываясь. – Например, душевая.
Месье Вио вернулся с листком бумаги – он переписал имя и номер телефона человека, с которым встречался неделей ранее.
45
Окский сыр – полутвердый сыр, который первоначально делали монахи-трапписты в местечке Ока, провинция Квебек.
– Merci, – сказала Лакост.
Она прочла написанное, потом показала Гамашу и Бовуару.
Выражение их лиц не изменилось.
Эдуард Тардиф.
Удивило их только то, что Тардиф даже не попытался назваться другим именем.
– Есть тут где-нибудь место потише, чтобы нам поговорить?
– Я могу поставить стол и стулья на сцене наверху, если хотите, – предложил смотритель.
Пока Вио занимался этим, полицейские вышли на свежий воздух. Изабель сделала долгий-долгий, глубокий вдох.
Гамаш прищурился на солнце и показал на здание неподалеку:
– Там кабинет ректора Паскаля.
Построенное из плитняка здание было очень старым, очень привлекательным, с ярко-красной металлической крышей, имеющей наклон лыжного трамплина, – такие крыши характерны для patrimoine quebecois [46] . Дом был построен век назад, и он сохранился в своем первозданном виде. Он являл собой резкий контраст брутальной архитектуре спортзала, возведенного в начале шестидесятых.
46
Здесь: квебекских имений (фр.).
– Оттуда хорошо виден спортзал.
– Да, но ректор говорит, что заглядывал ненадолго в свой кабинет несколько дней назад. И ничего не видел.
– Он так говорит? – спросил Бовуар. – И вы ему не верите?
– У ректора склонность к фантазиям, но… – Гамаш задумался на несколько секунд. – Думаю, он не лжет.
– Между прочим, он мог спокойно войти в спортзал, – заметил Бовуар.
Гамаш попытался представить, как Отто Паскаль крадется к бывшему спортивному залу, открывает дверь, проходит внутрь и прячет пистолет. Но воображение не справилось с задачей.
Дверь у них за спиной открылась, и месье Вио сказал:
– Все готово и ждет вас.
Прежде чем подняться на сцену, Гамаш поднырнул под полицейскую ленту и прошел в середину зала. Обугленное пятно на полу указывало, где были взорваны хлопушки. И откуда производились выстрелы.
Он стоял почти там же, где находился Тардиф. Почему на таком большом расстоянии от сцены? Почему стрелок не подошел ближе, чтобы поразить цель наверняка?
Может быть, он вовсе и не хотел попадать в нее. А может, Тардиф предполагал, что с этого места ему будет проще бежать.
Гамаш посмотрел на двери. Да. Выигрышное место для того, кто планирует побег. Но не самое подходящее, если в планы входит убийство профессора Робинсон.
Он посмотрел на пол. На предметы, оставшиеся там, после того как люди в толкучке устремились к дверям.
Рядом с обожженным пятном лежала зимняя шапочка «Абс». Безошибочно узнаваемая вязаная красная шапочка с большой буквой C для фанатов хоккейной команды «Монреаль Канадиенс», которых любовно называли «Лез абитан». «Абс».
Такие шапочки были очень популярны. Почти у каждого квебекца имелась такая. И Гамаш не сомневался, что и у него есть – лежит где-то среди зимней одежды.