Безумие в моей крови

Морская Лара

— У меня не было выбора, — запротестовала я. — Я должна была принести себя в жертву.

— А если нет выбора, тогда делайте это только для себя и научитесь наслаждаться тем, что приносит вам боль. Сами себя благодарите.

— За что мне себя благодарить? Я — беглая королева, предавшая Лиивиту. Мои люди презирают меня.

Аркрий обреченно вздохнул.

— Причем тут ваши люди? Почему вас беспокоит то, что думают о вас ваши люди? Вы — королева Лиивиты! Вы знаете, сколько вы для них делаете, так почему вам недостаточно вашего знания? Что вас беспокоило, когда вы стали королевой? Что кто-то будет надсмехаться над вашим так называемым безумием? Что кому-то не понравится ваш рассеянный взгляд? Что

слугам придется помогать вам одеваться?

— Да! — воскликнула я, вскочив и оттолкнув кресло с такой силой, что оно опрокинулось. — Неужели вас бы это не беспокоило?

— Ха! Слуги одевают меня каждое утро, Вивиан. Мне это нравится! — чуть ли не по слогам протянул он. — Ненавижу пуговицы. Мне вообще нравится, когда за меня все делают другие. Признайтесь, Вивиан, вы что, всерьез решили, что ваш народ думает о вас что-то хорошее? Люди в принципе не думают ничего хорошего о других, так зачем же стараться?

— Вам все равно, что о вас думают? — Я была уверена, что этот странный мужчина лгал мне, но его слова заставили меня взволнованно заметаться по комнате.

— Нет, мне не все равно, мне НАПЛЕВАТЬ. Да, Вивиан, на мертвой земле мы используем слово "наплевать". Оно вам знакомо? Сделайте так, чтобы вам тоже было наплевать, и тогда у вас все будет в порядке. Скажите, неужели вы думаете, что народ Лиивиты вас любил?

Я оторопела.

— Ннне знаю… а почему вы думаете, что меня не любили? Что вы слышали? Мои прошлые выходки…

Аркрий раздраженно всплеснул руками.

— Никто никого не любит, Вивиан, очнитесь от своего розового сна, наконец! Люди следили за каждым вашим словом и жестом, выискивая что-то достойное осуждения, они радовались каждой вашей ошибке. Они распускали про вас слухи, сплетничали о ваших романах, о вашем поведении, они придумывали о вас всякие ужасы. Чего вы боитесь? Что в этот раз они презирают вас за то, что произошло на самом деле? Они-то не знают разницы! Это самообман: думать, что вас любят и в вас разочаруются. Никто ни в ком не разочаровывается, так как все всегда верят в самое худшее. Вы неглупая женщина, Вивиан, и вы не из тех, кто прячет от себя правду. Избавьтесь от идеи, что вы — хорошая девочка, которая не хочет огорчать своих любящих родителей.

Это было уже слишком. Меня переклинило, ноги подкосились, и я приземлилась в удачно подставленное Аркрием кресло. Дело не в том, что он говорил. Я и сама знала, что он был во многом прав. Дело в том, как он об этом говорил, с какой бьющей прямотой и жестокостью, а также в том, что он прочитал всю мою жизнь, всю необъятность моего горя за несколько минут нашего знакомства. Расколол, как орех, и бросил к моим ногам, чтобы доказать мое полное и необратимое одиночество. Когда я услышала его следующую фразу, то не сдержала истерический смешок.

— Мы проживаем жизнь в ужасном, оглушающем одиночестве, и только наше мнение о себе реально. Все остальное — пыль под вашими ногами. Если хотите, то топайте ногами и задыхайтесь этой пылью. Если передумаете, то идите вперед, не глядя под ноги и оставляя всю эту пыль за собой.

Аркрий отошел к столу и вернулся с еще одним бокалом красного вина. Протянув его мне, он улыбнулся, напоминая о том моменте понимания, который промелькнул между нами несколько минут назад. Несколько незабываемых минут, за которые Аркрий умудрился разрезать мою жизнь на неровные куски.

— Теперь я вам верю, — призналась я, не скрывая обиды и разочарования. — Вы действительно всегда побеждаете, я чувствую это на себе.

Аркрий фыркнул.

— Не льстите себе, Вивиан. Вы мне не противник, я и не пытался одержать над вами верх. Я просто хотел вас как следует разглядеть, но на вас

накручено слишком много чувств, доводов и обязательств. Вас окружает столько драмы и пафоса, что мне пришлось срезать все это, чтобы увидеть ваш распахнутый взгляд. Теперь я удовлетворен. Много лет назад на Лиивите я увидел, как вы упали в саду и разбили колено до крови. Вам было всего лет пять, и вы не смогли сдержать слез. Я хотел позвать вашего отца, но вы умолили меня не делать этого. Вы испугались, что он решит, что ваше поведение недостойно будущей королевы Лиивиты. Кровь стекала в вашу туфельку, но вы так и пошли на королевский час. Невозмутимая маленькая героиня. Вы такой и остались. Вы — всего лишь несчастная девочка, которой всегда недоставало любви и которая купается в иллюзии, что любовь можно заслужить. Вы мне больше не интересны.

Я снова вскочила с кресла, расплескав вино. Его последние слова горели, как будто выжженные на моей коже. Да, скорее всего, он прав, но как же он беспощаден! Как же он жесток! Он мертв, как и его земля.

— Всего хорошего, Аркрий. Благодарю за ваше гостеприимство.

Я быстро направилась к двери, готовая бежать сквозь сплошной огонь, лишь бы не слышать его слов.

— Простите меня, Вивиан. — Аркрий оказался рядом со мной неожиданно быстро. — Умоляю, простите, я на минуту забыл, кто вы такая. На мертвой земле мы не церемонимся и не подбираем вежливые слова. Нам дается всего несколько минут, чтобы решить, подходит нам человек или нет.

Я остановилась у двери.

— Неужели вы никому не даете второго шанса?

— Никогда и никому. Рано или поздно, люди забывают обо всем, так что нет смысла давать им второй шанс.

В моих мыслях промелькнуло нечто неожиданное. "Рано или поздно, люди забывают обо всем…" А можно ли сделать так, чтобы люди Лиивиты не забыли о том, что им дали второй шанс? А что, если оставить им какое-то напоминание? Каждый раз, когда Лиивита подарит своим жителям второй шанс, я оставлю в их доме что-то такое, что не позволит им забыться. Перед глазами возникла малахитовая статуэтка, сделанная Антонио, и меня осенила неожиданная идея.

Аркрий интерпретировал мою задумчивость по-своему.

— Не обижайтесь на занудного старика. Возвращайтесь на Лиивиту к своему любящему народу и радуйте друатов своим послушанием.

— Почему вы решили, что я собираюсь возвращаться? Да и как я туда доберусь? Что я скажу друату моего отца? Я боюсь представить, как сильно ему досталось из-за моего побега.

— Вот мы, наконец, и добрались до настоящего вопроса, который вас волнует. Вы боитесь, что разочаровали друата вашего отца, не так ли? Вы еще слишком молоды, чтобы у вас был свой собственный друат, а это значит, что вас очаровал уходящий друат Диина. Расскажите мне про него.

— Он меня не очаровал! — воскликнула я.

— О-хо-хо! — Аркрий удовлетворенно потер руки. — Вот мы и наступили на змею, которая ползала где-то рядом и шипела в кустах. Чудненько. Поверьте мне, Вивиан, об этой восхитительной королевской драме однажды напишут роман: прекрасная молодая королева и уходящий друат. Беглянка и исчезающая душа старого короля. Непокорная красавица и гневный мужчина, пытающийся ее усмирить. На обложке будут изображены…

— Прекратите! — прохрипела я, схватившись за горло. Возможно, наш лекарь действительно прав: если долго сдерживать правду, то гортань ответит на это невыносимой болью. — Все совсем не так. Однажды я мечтала, чтобы все было так, но увы. Друат не простит того, что я сбежала, он презирает меня. Не исключаю, что он убил моего любовника, который помог мне бежать. Вы смеетесь, а меня, скорее всего, навсегда запрут в моих покоях, чтобы я больше никогда и не помыслила о свободе. Мое возвращение домой — это самая большая жертва.