Безумие

Tomas Pull

Итак, их обыграли двое детей, еще даже не достигших своего совершеннолетия. Что оставалось сказать. Ловушка, хоть и мудреная, почти сумасшедшая, была по-своему гениальна. Раззадорить Йена и довести его до безумия, да еще и подстроить все так, чтобы он желал убить именно Уилсон, - великолепно. Сделать это не так трудно, - просто обыграть все так, будто бы она сама убила последнюю его надежду на нормальную жизнь. Не так трудно, когда у тебя в наличии способность перевоплощаться в другого человека, подделав даже его способности и запах.

Схватить

Уилсон и избивать ее до того состояния, чтобы ее несчастный организм только и успевал, что швырять энергию на свое восстановление, тем самым лишая охотницу возможности даже просто телепортироваться прочь, - продумано, что еще сказать. Приковать ее где-нибудь в огромном, темном амбаре, под полом которого скрыт лабиринт, откуда нет выхода, - тоже задумка неплохая, учитывая, что по ее душу придет сам Фенрир, который удачно, без сомнения, ее прикончит и сам угодит в ловушку, где умрет либо от рук близнецов, либо от голода, либо снедаемый собственными грехами и страхами в одиночестве.

Чертовски умный сукин сын.

Единственное, чего Джин не могла простить, - так этого того, что она сама попалась в руки этому мелкому засранцу. Как она могла?! Как могла так потеряться, растерять всю свою бдительность и ослепнуть? Ей хотелось себя прикончить за это.

Бывали мгновения, когда она всерьез задумывалась о том, чтобы отпустить все и сдаться. Просто умереть здесь. Она могла бы спасти этим Томсона. Но Уилсон не желала. Ее песня еще не была спета, о нет.

Сегодня она не умрет.

Она восстановится, выкарабкается отсюда и самолично пустит кишки на пол этому мелкому засранцу.

***

Широко зевая и едва отрывая ноги от пола, сонная охотница пошла к входной двери, разбуженная внезапным звонком посреди раннего утра. Уилсон, не стесняясь своего заспанного и растрепанного вида, лохматых волос и измятой ночной футболки, распахнула дверь настежь, прищурившись рассматривая пришедшего гостя. В глазах ее мелькнуло едва отчетливое удивление:

– Ты чего приперся, Томсон? – грубо поинтересовалась она, протирая ладонью глаза. – И зачем ночью-то?!

Парень стащил с головы мокрый капюшон, глядя вниз на свою напарницу. Он усмехнулся.

– А ты не рада?

Джин странно на него покосилась, но позже отвернулась и равнодушно махнула рукой, проворчав:

– Заваливайся. Была бы рада больше, приди ты хотя бы под вечер.

Уилсон поплелась на кухню, чтобы налить себе чего-нибудь выпить. Она поинтересовалась у Томсона, будет ли тот что-то, пока юноша с каким-то новым интересом, словно пришел сюда впервые, оглядывался по сторонам. От пива он отказываться не стал. Пока девушка орудовала открывашкой с бутылками, парень расстегнул куртку и вошел на кухню.

– И какого черта только явился, - бурчала охотница, но беззлобно, словно рада его видеть. – Я думала, ты уже забыл дорогу сюда.

Йен прошелся пальцами по захламленной столешнице кухонного стола. Он бросил любопытный взгляд на спину Уилсон.

– Я все вспомнил.

–

Похвально, Томсон, - фыркнула Джинджер. – Ты не так безнадежен, каким казался, - в ее голосе отчетливо слышался яд.

– Нет, ты не поняла, - улыбнулся Йен, приближаясь к напарнице со спины. – Я все вспомнил, Джинджер. Абсолютно все.

Бутылка, которую Уилсон выронила из рук, разбилась вдребезги, проливая на пол содержимое. Охотница замерла, уставившись в стену напротив себя, - взгляд ее дрожал.

– Я вспомнил тебя, - тихо добавил Йен, приближаясь к ней совсем близко.

– Что?.. – лишь смогла промямлить она в ответ.

– Я вспомнил, как мы познакомились, Джин. Я вспомнил всю тебя - каждую нашу встречу.

Девушка судорожно вздохнула и медленно закрыла руками лицо. Она ссутулила плечи и так и замерла, не издав больше ни звука. Томсон положил руки на ее талию и повернул к себе лицом. Рук от лица она не отнимала, - тогда охотник просто притянул ее к себе и прижал к груди, положив одну ладонь на ее макушку, а другую прижав к талии.

– Теперь все будет хорошо, - пообещал он заботливым тоном.

Охотница стояла, вдыхая аромат его одеколона, смешавшегося с запахом дождя, хлеставшего на улице. Уилсон слабо удивилась, как необычно пах Томсон – обычно все эти ароматы были беспощадны отодвинуты на второй план, когда на сцену выходил самый главный, звериный запах. Запах силы и мощи, животной угрозы и дикой непоколебимости. Этого может не почувствовать обыкновенный человек, но охотника не так просто провести.

Джинджер едва успела нахмуриться, когда острая боль пронзила ее торс с правой стороны. Что-то острое прошло между ее ребер, практически насквозь пробив тело девушки. Охотница вскрикнула больше от неожиданности, нежели от боли. Она вскинула голову, устремив взгляд на своего напарника.

Томсон улыбался.

Его рука трансформировалась в массивную лапу, которая ухватила охотницу за горло и отшвырнула в стену. Едва Уилсон успела приподняться, отплевываясь от крови, как Йен, успевший схватить и поднять над головой массивное кресло, бросил мебель в нее, пригвоздив к полу. Тело охотницы на рефлексах само начало трансформацию, но Томсон, знавший этот трюк, выгреб из обломков Джинджер, ухватив ту за ворот рубашки. Чудовищу понадобилась пара минут, чтобы переломать ей конечности.

Девушка и опомниться не успела, как ее тело, абсолютно беспомощное и истерзанное, швырнули, словно тряпичное, на пол. Уилсон хрипела и дрожала, - столько боли одновременно ей редко доводилось испытывать. Она едва успевала регенерировать собственные раны, чтобы не умереть от боли или кровоизлияния – все переломы были открытые.

Йен присел около нее на корточки – он усмехался.

– А разговоров-то было, - фыркнул он надменно, наматывая зеленую прядь себе на пальцы. – Я думал, сломать Взломщицу будет труднее. А, оказалось, стоит прикинуться ее дружком, как она сама тебе сдастся. Блин! Я разочарован!