Безумные дни
Шрифт:
Ирина зашмыгала носом, и Сеня молча протянул ей пачку одноразовых носовых платков.
— Я всю жизнь мечтала стать необычной, быть не как все, чтобы жить по-настоящему, чтобы Предназначение и Судьба… — сказала она тихо. — И где я теперь?
— В полной жопе, — честно сказал Сеня, — зато с нами! И я этому даже как-то рад.
— Рад жопе? — Ирина по-женски ловко сделала вид, что не поняла.
— Рад тебе, — смущённо буркнул мой воспитанник. — Спокойной ночи.
Они отвернулись друг от друга и засопели. Смешные.
Наконец-то кончился этот безумный день.
День пятый
Лена
Красивая
Подносит руку в широком браслете к тонкому, чуть тронутому веснушками лицу, поднимает с глаз выпуклые очки-гоглы. Те остаются торчать вверх на обруче, которым прижаты роскошные, волнистые волосы цвета меди.
Женщина какое-то время смотрит вверх так, потом опускает очки обратно и медленно встаёт на ноги. На ней странный костюм из металлических составных лент и пластин чёрного камня. Он выглядит тяжёлым, но, кажется, ей ничуть не мешает. На правом её плече висит снайперский комплекс «Выхлоп», на левом — пистолет-пулемёт «Кедр-Б» с интегрированным глушителем и небольшая спортивная сумка. Женщина оглядывается, но смотреть здесь не на что — она стоит посредине дороги, которая идёт как будто в тумане, но не совсем. Скорее, это женщина окружена туманным пузырём, сквозь который смутно виден окружающий мир. Если напрячь зрение, там можно разглядеть развалины пятиэтажек и офисное восьмиэтажное здание из стекла и бетона, но дорога не принадлежит этому миру, и они кажутся смутными чёрно-белыми силуэтами, тенями ненужных воспоминаний.
Дорога сама по себе. Она просто есть. Женщина поворачивается и уверенно шагает по ней. Развалины сменяются целыми домами, потом снова развалинами, потом какой-то степью, лесом, полем, выжженной пустыней. Все они одинаково нереальны, если смотреть с дороги. Какие-то люди, одетые в кожу, жгут на обочине костёр, который почти здесь, но всё же недостаточно, чтобы они увидели женщину. А ей и вовсе нет до них дела.
Красивое лицо её спокойно, она равнодушно и очень внимательно смотрит вперёд, то откидывая вверх тёмные стёкла очков-гоглов, то опуская их обратно, поэтому, когда на дорогу выскакивают те, кто достаточно потерялся, чтобы её найти, она реагирует моментально. «Кедр» сухо стрекочет, и бледную кожу первой твари перечёркивает цепочка тёмных отверстий. Тварь не успевает прыгнуть и, сломавшись в поясе, валится на булыжник, которым дорога вымощена здесь. В агонии существо как будто пытается выдрать из себя впившиеся в тело пули, раздирает лохмотья рубашки и видно, что это когда-то было женщиной — пирсинг в пупке, татуировка над лобком и маленькие аккуратные груди.
Вторая тварь резко меняет направление, делая судорожные рывки, нарезая круги и не давая прицелиться. Женщина спокойно ведёт за ней стволом, выжидая. И, когда непреодолимое стремление к живому теплу тела перевешивает осторожность, женщина готова. Прыжок встречен короткой очередью точно в пустое бледное лицо, и женщина делает шаг в сторону, пропуская мимо летящее уже мёртвое тело. Из сумки появляется новый магазин, пустой
Здесь нет дня и ночи, и нечем отмерять время. Поэтому женщина просто идёт. Она не останавливается и не отдыхает. Когда её организм начинает мучить жажда — достаёт из сумки пластиковую бутылку с водой и пьёт, когда ему требуется пища — жуёт на ходу какую-то сухомятку, когда потребности выделительной системы начинают отвлекать — присаживается прямо на обочине, держа в руках оружие. Потом вода и еда кончаются, и она идёт так. Иногда за границами туманного пузыря видно движение, и кто-то с жадным интересом впивается взглядом в её лицо, тогда она вскидывает винтовку, неудобно прикладываясь к прицелу массивным гоглами, и смотрящие разочарованно отводят взгляд. Нападать никто не пытается, и она доходит туда, куда шла, не потратив больше ни одного патрона.
Рыжая женщина с исхудавшим усталым лицом стоит, пошатываясь, среди улицы. Вокруг постепенно собираются люди.
— Кто вы? — спрашивают её тревожно. Здесь почти все друг друга знают, и новый человек удивляет.
— Что с вами? Что-то случилось? Вам нужна помощь? — собравшиеся искренне волнуются. — Опустите оружие, вам никто не угрожает!
Женщина убирает в сумку «Кедр», который держала наготове так долго, что рука затекла и рукоятку трудно отпустить.
— Мне нужны Хранители! — тихо, но отчётливо говорит она, и вокруг замолкают. — Отведите меня к ним!
— Приведите кого-нибудь из Совета, срочно! — звучит озабоченный голос. — Палыча позовите, что ли…
— Я сбегаю! — откликается кто-то юный, и слышен удаляющийся резвый топоток.
Женщину осторожно, под локоть, отводят на открытую веранду ресторана и усаживают за столик. Она кладёт на стол винтовку и опускает сумку на пол. Лицо её усталое, но спокойное.
Кто-то приносит стакан воды, она механически его выпивает.
— Воды, ещё воды! — волнуются люди. — Дайте поесть ей что-нибудь, смотрите, как отощала!
Перед ней ставят тарелку куриного супа, она равнодушно, но быстро его ест, выпивает ещё стакан воды и застывает в неподвижности.
Расталкивая собравшихся, к столику пробирается до квадратности широкий в плечах мужчина с единственным глазом. Второй закрыт чёрной повязкой. Волосы просвечивают сединой, черты лица резкие и властные, но возраст определить невозможно.
— Что случилось? Кто эта женщина? Откуда она взялась? — спрашивает он требовательно. — И что тут за субботник организовался? Заняться вам нечем, товарищи? Ты, пацан, — он обращается к приведшему его подростку, — сгоняй ещё в больничку, будь другом. Скажи, что Палыч просил Елизавету Львовну сюда подойти. Да пусть аптечку захватит!
— Вот, появилась прямо посередине улицы! — быстро докладывает ему кто-то. — Стоит, глазами лупает, Хранителей каких-то требует! А у самой автоматик мелкий в руке и лицо такое странное…
Люди, убедившись, что ситуация под контролем, начинают расходиться, а одноглазый присаживается за столик, небрежно убрав с него винтовку. Он прислоняет оружие к стене, женщина никак не реагирует.
— Кто ты? — спрашивает он. — Откуда? Кто тебе сказал про Хранителей?
— Отведите меня к Хранителям, — говорит женщина. — Вы знаете их. Я вижу, на вас есть их след.