Безумные сказки Андрея Ангелова. Книга третья
Шрифт:
Прошло несколько секунд, обольстительная брюнетка смотрела на меня. Её взгляд говорил: «Ты, конечно, враль ещё тот, но очень милый. И я согласна тебя слушать дальше».
Тут загрохотал подъехавший поезд. Чтобы не рвать глотку, я решил взять паузу и продолжить приятное общение с красавицей в приватной тесноте вагона. Двери отворились. Людской водоворот подхватил меня и потащил в душную глубину, обещавшую теперь маленькие мужские радости. Каково же было мое разочарование, когда я обнаружил, что красавица осталась на платформе. «Еще немного и она
– Где!?
Прежде чем ответить, она таинственно улыбнулась, а потом сделала неопределенный жест рукой и что-то сказала. Что именно? Я не расслышал. Двери захлопнулись и поезд, стуча колесами, умчал меня от веселой брюнетки в тоскливую кишку туннеля.
Намеченная деловая встреча прошла на редкость успешно.
Удостоивший меня вниманием важный дядя, внешне походил на некий гремучий коктейль, где смешались в единое целое толстый адвокат и толстый бандит. Но мысленно я его обозвал жирной рыбиной. Звали рыбину Виктором Николаевичем.
Пока я его обзывал, он закончил чтение и небрежно подвинул папочку своему яйцеголовому подручному, который немедленно в нее углубился, а сам лениво покосился в сторону окна, заплеванного снаружи реденьким дождиком, и промямлил многозначительно и устало:
– Да, кончилось лето.
Потом обратил непроницаемый взгляд на меня, откашлялся и объявил равнодушно:
– Любопытно.
– И только? – уточнил я, вежливо улыбаясь.
– Весьма любопытно, – натужно пробормотал он, едва не зевая. – Я подумаю, что можно сделать, – и чуть помедлив, прибавил рассеянно, как бы между прочим. – А сколько ты хочешь?
– А разве Михаил Александрович вам не говорил? – ответил я вопросом на вопрос, читая как открытую книгу все театральные ужимки этой, уже трепыхавшейся на моем крючке, жирной рыбины.
– Кажется, что-то говорил, но ты продублируй – с тебя не убудет.
– Я хочу тридцать процентов, плюс фиксированные бонусы по каждой сделке.
– Это много.
– Это справедливо.
– Молодой человек, кто же в наше время рассуждает о справедливости? – важный дядя мерзко захихикал. Его подручный на минуту отвлекся от моих литературных трудов и составил ему компанию. Я счел уместным превратить дуэт в трио и захихикал вместе с ними. Должно быть, вышло забавно.
– Хорошо, Вадим, – подвел итог нашей встречи важный дядя, – договоримся таким образом: предварительно – «да», но три дня на формальности… а потом встретимся еще разок и поторгуемся. Рад был познакомиться.
Я понял, что аудиенция окончена.
На вечеринке у Пустоваловых было неизменное «оливье», холодец и селедка под шубой, «лаконичные» тосты, от которых нещадно клонило в сон, хоровое всхлипывание под гитару и караоке, бесконечные перекуры
В какой-то момент вакханалию разбавила равнодушная фраза:
– Опять напился, как свинья.
Фразу произнесло холодное бездушное существо, которое по какой-то нелепой случайности уже семь лет кряду доводилось мне женой.
– Как конь. Иго-го! – я ухмыльнулся пьяной ухмылкой в ответ.
– Да пошел ты, – она отвернулась.
Я подхватил застольную песню и окинул рассеянным взглядом захмелевших собутыльников. Мои глаза встретились с глазами Семена. Раньше он был моим одноклассником, а теперь трудился в одной силовой конторе и, пользуясь служебным положением, помогал мне улаживать проблемы с другими силовыми конторами.
– Пойдем, покурим, – он кивнул в сторону двери.
– Пойдем, – согласился я.
Уединившись на лестничной площадке, где какой-то заботливый человек оставил на подоконнике консервную банку для окурков, мы закурили и отрешенно уставились на капли дождя, медленно сползающие по оконному стеклу.
– Этот твой Виктор Николаевич очень скользкий тип с темным прошлым, – сказал Семен. Его язык слегка заплетался.
– Жирная рыбина.
– Она самая, – кивнул Семен.
– Риск, в сложившихся обстоятельствах, неизбежен, – я осознал, что и мой язык начал немного подтормаживать.
– Не люблю это слово – «риск». От него пахнет мертвечиной.
– И я не люблю, но что делать? Конкуренты наступают на пятки, и чтобы от них оторваться, приходится наращивать объемы производства. Это требует дополнительных ресурсов не только в затратной части, но и… – я осекся, заметив смертельную тоску в его взгляде. – Ну, ты понимаешь.
– Понимаю, – его тусклые глаза говорили обратное.
– Я думал, ты порадуешься. Все-таки другие бабки и…
– Я порадовался, – сухо сказал он.
– Мне скоро опять понадобится твоя фазенда, – я решил сменить тему.
– Новый роман?
– Да, и на всю жизнь.
– А как же твое обещание покончить с порочным прошлым?
– Оно уже не актуально и, кроме того, горбатого могила исправит.
– Надеюсь, до этого не дойдет.
– Я тоже надеюсь.
Он тяжело вздохнул, видимо, представил мир без меня, и сказал, задумчиво глядя куда-то в сторону:
– Когда-нибудь у твоей жены кончится терпение, и она тебя выгонит.
– Ну, это вряд ли.
– Почему? – он грустно посмотрел мне в лицо.
– По двум причинам. Во-первых, потому что не любит, а во-вторых, потому что привыкла кормиться со стеклянной полочки в серванте, где, как на поле чудес, круглый год созревают денежные купюры.
– Странный ты человек. Живешь с нелюбимой женщиной. Изменяешь ей. Она тебя ловит. Ты каешься, а потом снова изменяешь. Зачем тебе это надо? Не проще ли развестись? – он выразительно уронил окурок в консервную банку.