Безумные сказки Андрея Ангелова. Книга третья
Шрифт:
– Ваши казарменные шуточки переходят границы,… – начал было я, когда он демонстративно повернулся ко мне спиной и неторопливо зашагал к храму. Я хотел его удержать, чтобы потребовать немедленных объяснений, но наткнулся на пристальный взгляд Фабио и передумал. По выражению глаз португальца мне стало понятно, что он подслушал наш разговор, и это обстоятельство окончательно вывело меня из себя.
– Чего уставился? – вызывающе бросил я ему, сжимая кулаки.
– Мои часы тоже остановились, – ответил Фабио, – и я разделяю вашу обеспокоенность, мистер Бенкс.
Я оторопел, поняв, что только что вместо
– Ну, где же вы запропастились, Чарльз?! – крикнул он, разыгрывая досаду. – Идите скорее!
На нижней ступеньке лестницы была высечена надпись на древнегреческом языке. Необычайно яркая луна позволяла прочесть ее, не прибегая к помощи искусственного освещения.
«Прикосновение к этому камню откроет вход в жилище Гекаты. Войти может и один, но выйдут только двенадцать», – перевел для меня сэр Генри.
– Если мне будет позволено поправить вас… – сконфуженно промямлил находившийся поблизости Вильям.
– Заткнись, – сэр Генри бросил на слугу такой уничижительный взгляд, что тому не оставалось ничего другого, как прикусить язык.
– Любит молоть всякую чепуху, старый болван. Что вы думаете по поводу надписи, Чарльз?
– Предпочитаю оставить мои тонкие наблюдения при себе.
– Как вам будет угодно, – сэр Генри обернулся к ветеранам, толпившимся неподалеку. – Сейчас каждый из вас прикоснется ладонью к этому камню. Потом мы войдем в храм. И клянусь его потрохами, – он метнул злобный взгляд в сторону Фабио, – никто не помешает мне сделать вас богачами. Брендон, ты как всегда первый. Подходи старина. Не стесняйся. Понимаю с твоим ревматизмом это не просто, но придется потерпеть ради пользы дела. Потом ты, Вильям. Представь, что это Кафедральный собор в твоем родном Манчестере или круглый зад молочницы. За ним Джек и его ангельские крылышки…
Сэр Генри называл имена. Слуги подходили к лестнице, наклонялись, кряхтя или бормоча что-нибудь, например: «С превеликой радостью» или «Я бы ее еще и расцеловал», прикасались ладонями к ступеньке и возвращались на место.
– Теперь наш морской волк, – сэр Генри впился испытующим взглядом в глаза португальца, точно знал наперед его ответ.
– Я не буду, – пробормотал Фабио.
– Что ты сказал?
– Я не буду, – повторил португалец, повысив голос.
– Что значит «не буду»? Хочешь, чтобы я унизил тебя в присутствии твоих товарищей, которых ты решил обобрать до нитки? – в ледяном тоне сэра Генри отчетливо слышались грозовые нотки. – Мне придется это сделать, Фабио. Придется, слышишь ты, дурья башка?
Они стояли напротив друг друга, сжимая в руках охотничьи ружья. Легкий ветерок взлохмачивал непокрытые длинные седые волосы на голове господина и играл кончиками ярко-красного шелкового платка, завязанного на затылке по морскому обычаю на голове у его взбунтовавшегося слуги. Фабио был шире в плечах и моложе, зато сэр Генри был выше португальца почти на целую голову, и, разумеется, в любой момент мог прибегнуть к помощи других слуг. Впрочем, последнее
– Вы обманули нас. Это не сокровищница Али-Бабы, – процедил сквозь зубы Фабио. – А он, – португалец кивнул в мою сторону, – никакой не…
Фабио не успел договорить. Сэр Генри с отменной ловкостью ударил его в живот прикладом ружья. Португалец согнулся пополам, жадно ловя воздух широко открытым ртом, точно выброшенная волной на берег рыба. В следующую секунду его обидчик нанес второй удар прикладом, сверху вниз по склонившейся голове. Бедняга Фабио охнул, рефлекторно дернул головой, и, выронив из рук ружье, бесчувственным кулем осел на землю. А сэр Генри принялся избивать его ногами, сопровождая побои грязными ругательствами.
Мне не хватило духу броситься на выручку поверженному союзнику, и я никогда не прощу себе той слабости.
– Вы… вы не смеете так поступать. Перестаньте, умоляю вас! – повторял я, не двигаясь с места.
Не обращая внимания на мое робкое заступничество, сэр Генри сосредоточенно творил наказание, передав мешавшее ему ружье любимчику Джеку. Он вошел в раж и не спешил из него выходить до тех пор, пока не дала о себе знать накопившаяся усталость. Только тогда он прекратил экзекуцию и, тяжело дыша, обратился ко мне.
– Теперь ваша очередь, Чарльз.
– Я никуда не пойду, – прохрипел я, отшатываясь и судорожно срывая с плеча ружье.
– Чепуха. Вы пойдете.
– Нет.
– Черт бы вас побрал! Джек, Вильям и ты Санжай, хватайте мистера Бенкса. Помогите ему исполнить его долг, а затем тащите в храм. Только не переусердствуйте. Муту и Рави, вы отвечаете за Фабио. Сначала приложите его руку к лестнице. Да не так! Ладонью вниз. Что ты мне хочешь сказать, бездельник? Вижу, что у него кровь. Ну, и что? Потом перевяжем его, а теперь шевелитесь, шевелитесь, ради вашего же блага!
Сильные руки вырвали у меня ружье, подхватили и потянули вниз к ступеньке. Я пытался сопротивляться, но все мои попытки оказались тщетными. Тогда я закричал во все горло:
– Вы не понимаете! Этот храм проклят. Отпустите меня! Отпустите ради всего святого!
Но меня не слушали. Три дюжих молодца прислонили мою ладонь к холодному камню, затем пронесли меня вверх по лестнице и погрузили в густой туман.
Глава седьмая
За толстой стеной тумана открывалась ровная, хорошо освещенная лунным светом прямоугольная площадка, выложенная из белого камня, размером около шестидесяти-шестидесяти пяти квадратных метров. В дальнем конце площадки, почти у самых колонн, на небольшом круглом постаменте возвышалась, едва не задевая потолок, мраморная статуя богини Гекаты. Скульптор изобразил богиню в виде трех зрелых женщин в сандалиях и пеплосах (длинных матерчатых накидках с застежками на плечах), повернувшихся спинами друг к другу и образовавших монолитный треугольник. В руках трехтелая Геката держала два факела, два бича, кинжал и змею. Эти символы были выполнены из серебра.