Безупречный враг. Дилогия
Шрифт:
— Волна, — прошептала Онэи.
— Волна, — кивнул Эраи. — Тогда здесь был один сирин, сын богини, и он погиб, спасая острова Древа. Одному ведь непосильно трудно сдерживать Волну. Шестой листок содержит его предсмертное пророчество. Довольно короткая запись.
Араави устало уронил лист и подвинул к себе следующий.
«Время упущено. Гнев и боль порвали кровные узы. Русалки, которых гибель Сиирэл застала на отмелях, стали людьми и утратили память и силу. Но кровь богини еще жива, и мне ведомо число сиринов, способных прийти в мир. С гибелью каждого из них, капля за каплей, кровь богини впитается в песок. Если уйдет последняя капля, а соль не вернется в океан, он осиротеет
Все сирины рождаются с глазами цвета синего южного неба, смотрящего в океан. У последнего глаза будут голубыми, как вода теплых мелких лагун. Его кровь может подарить могущество безумцу, унаследовавшему жажду власти преступной дочери богини.
Избежать этого невозможно. Почти…
Но если найти утратившую память русалку, способную вызвать сирина из глубин…
Если вернуть океану соль крови его владычицы…
Если одолеть безумную сирену, против которой без жезла воевать невозможно…
Тогда Сиирэл вернется в мир.
Но люди — я знаю их — слишком корыстны. Они не смогут усмирить злую судьбу, которую позвали сами. И потому погибнет храм, опустеет новый дом оримэо, коралловое Древо. Волна станет вечным проклятием мира, и даже гибель жезлов уже не утолит ее гнева».
Араави долго молчал. Потом все же достал последний листок. Там был записан рассказ о том, как был создан нынешний храм Сиирэл, как коралловый посох стал символом высшей власти и как части истории оказались разделены и спрятаны.
— У нас нет пяти записей, — с трудом прервал молчание Яоол.
— Но есть их общий список, содержащийся в истории рождения храма, — отозвался Эраи. — По счастью, ее и нашла Онэи. Итак, пять листков. Это подробное описание жуткого обряда, погубившего Сиирэл; рассказ о русалках; описание второго обряда, который позволяет отправить сирина на дно моря, он известен нам из более поздних записей; рассказ о возрождении рода газуров; и, наконец, оформленное в легенду повествование о конце света — последней Волне.
— Суть обряда изложена на отдельном листке, и эта часть записей — у Гооза, — содрогнулся Яоол.
— Вероятно, у него. Грустные пророчества сына богини сбываются. И мы, к сожалению, живем во времена последнего сирина. Эта последняя — моя Риоми.
— Голубоглазая, — тяжело кивнул газур.
— Но у нас есть малая толика надежды, — улыбнулся араави. — Я готов отдать океану перламутр жезлов и сделаю это. Точнее, уже сделал. Пока в нашем распоряжении нет лишь одного жезла, украденного советником. Упрямая забывчивая русалка у нас, как это ни удивительно, тоже есть.
— Онэи? — Газур искренне полагал, что его сирена — лучшая и обязательно уникальная.
— Гораздо хуже, — фыркнул владыка. — Крид.
— С виду не скажешь. — Газур потер ушибленный бок. — То есть дело за последним перламутровым жезлом и его нынешним владельцем?
— Да. Будем стараться, хотя одолеть сирену, добывшую такое оружие, почти невозможно. Разве что мой посох справится.
— Зато теперь я не сомневаюсь в том, что Древу нужны перемены, — решительно кивнул Яоол. — В нашей замкнутости копятся страшные тайны. Больно думать, что мой род виновен в гибели богини Сиирэл и приходе Волны. Но все же это лучше, чем ничего не знать и жить в мерзости слепоты, созданной нашими предками. Я внимательно просмотрю законы Дэлькоста, карающие даже родственников газура. Ведь и правда есть непростительные деяния. Кстати, мне потребуется помощь северян.
— Но почему северянин Крид — русалка? — заинтересовался Боу, до того момента молчавший. — И как это подтвердить?
— Риоми прошла обряд отрешения от суши, но тэльр вернул ее на берег, — ответил араави. — Не думаю, что через столько веков возможно понять, кто в его роду был русалкой, а может, и древним сирином. Я изучал в свое время историю правящих семей
— И звали ее Юго, судя по запасу выражений нашего Крида, — усмехнулся Боу.
Граат виновато развел руками — да, нелепая русалка. Но выбора нет: он всего один, уж какой есть, терпите…
Яоол милостиво согласился терпеть. При условии, что храм, плохой или хороший, найдет еще и сына короля Альбера. Потому что все древние тайны не отменяют новых сложностей с северными соседями.
Араави вздохнул, чуть помялся и глянул на Боу. Хранитель усмехнулся и откинулся на спинку кресла, бережно пристроив больную руку на подлокотнике:
— Ваших красавиц я проверил. Их три, все верно. Женой короля была только одна, хотя встречались с ним по крайней мере две. Целы документы, подтверждающие брак и рождение сына. Есть даже шейное ожерелье с гербом рода Лгос. Перечисленные вещи содержатся в главном храме, в архиве хранителей. Мой учитель принял их у женщины. Как обычно, сиятельный, вы правы, — это именно она. Записи относительно ребенка, увы, совершенно правдивы.
— Тайны храма, — сердито нахмурился газур. — Опять.
— Я все расскажу завтра, — твердо пообещал араави. — Но сначала переговорю с мамой того, кого собираюсь представить как принца, годного для севера. Может, и не настоящего, но других нет. А может… Как я раньше не подумал?
— Интересно! Настолько, что дворец поживет еще денек без повелителя, — обрадовался Яоол. — Остаюсь! Где эти северяне? Мы с Уло их заново отлупим.
— Яоол! — возмутилась Онэи.
И охнула. Называть газура по имени, да еще до второй помолвки…
Зато его великолепие несказанно обрадовался. Как можно разговаривать с девушкой, которая усердно глядит в пол, соблюдая этикет, кланяется и бормочет полный титул при каждом обращении? Северяне оказались забыты, к огромному облегчению араави. Правитель подхватил свою сирену и унес, на ходу требуя обращаться к нему на «ты» и вообще научить петь что-нибудь простенькое.
Эраи тяжело вздохнул. Самой темной частью пророчества он считал слова о крови сирина, дарующей могущество. Они могли значить лишь одно: Риоми в огромной опасности. Гооз, утратив значительную часть влияния на короля, постарается украсть голубоглазую. Боу кивнул и взялся рассказывать о том, что уже сделано для обеспечения безопасности последнего сирина и что еще предстоит сделать.
— Если море простит нас, моя дочурка Ютэо станет настоящим сирином? — задумался Боу.
— Не знаю, — пожал плечами араави. — Я говорил с Роо, Элиис и Лоотой. Звал перламутровых араави запада и юга. Понимания грядущего нет ни у кого из нас. Может быть, Риоми погибнет, осознав непосильную для человека полноту власти над морем. Или станет воплощением богини. Не знаю. Рано думать о последствиях того, что еще не исполнено.
— Ваша сиятельность, можете положиться на Крида. — В глазах Боу вспыхнул озорной огонек. — Тэльр несовместим с мрачными пророчествами. Он никому не позволит обижать Ио.
— Утешил, — ворчливо буркнул араави, но в душе несколько успокоился. — Что мне с ней делать? Под замок посадить — умно, но бесполезно. Ей так долго были недоступны море и солнце, девочка едва начала выздоравливать.
— Пока нет и малейших признаков того, что Гооз или его сторонники добрались до островов. Посадить под замок — самое простое. Но однажды это уже привело к результату, совершенно противоположному ожиданиям: меры по охране создали угрозу. То есть привели к побегу Элиис.