Безупречный враг. Дилогия

Демченко Оксана Б.

— Что вы, я так обязана, — смутилась Лидия.

— Если позволите, в таком случае я, обретя прощение, выскажу одну просьбу, — поклонился мужчина, подавая руку и помогая встать. — Он мой приятель, мы давно знакомы. Не обрекайте его на полное разрушение репутации, вызвав сюда лакеев и выдав злодея им в руки. А я, уж простите за такую подробность, являюсь одним из кредиторов Тэль-Локта.

Лидия тихонько рассмеялась, поправляя платье. Застегнула колье и браслет. Торопливо покинула беседку, выбралась на безопасное, освещенное место. Вздохнула полной грудью и позволила себе поверить в удачное завершение гадчайшей интрижки.

— То

есть это почти что ваш браслет, — предположила она, оборачиваясь и рассматривая спасителя.

— Да, в нем и моя доля долгов Магриса, — виновато улыбнулся капитан стражи. — Только я не готов возмещать их столь ужасной ценой. Ах, простите еще раз, я не представился. Я принадлежу к скромной фамилии Эгриз.

Он поклонился. Лидия, окончательно смутившись, присела в ответном реверансе, не переставая украдкой, из-под ресниц, рассматривать незнакомца. Еще бы! Спаситель… К тому же молод, высок, крепок, хорош собой. Длинные прямые волосы светлые, скорее они совсем белые, хотя в этом полумраке не рассмотреть. Зато понятно, что пряди глянцево-гладкие, такие бывают у жителей Нагрока. Лицо сильное, волевое, крупные серые глаза смотрят тепло и сочувственно. А еще — с явным обожанием, способным лучше всех уговоров родни и прислуги примирить с цветом и стилем розового платья. И убедить в том, что произошедшее можно и нужно оставить без последствий, угрожающих столь славному человеку огромными неприятностями. То, что не сказано вслух, вполне ведь понятно им обоим. Тэль-Локт откупится и вывернется, у него связи. А кредитор не вернет средств и вдобавок подвергнется угрозе мести со стороны бывшего друга, титулованного и коварного…

— А ваше имя? — кое-как справившись с собой, уточнила Лидия.

— Княжна Тэль-Дарг, таким, как я, полагается знать свое место, — невесело усмехнулся капитан и поклонился чуть ниже. — Вы и так добры ко мне, поскольку готовы оставить вопиющее оскорбление без возмездия. Вы приняли близко к сердцу угрозу репутации и благосостоянию моей скромной персоны. Позвольте откланяться.

— Но я полагала, вы меня проводите, — растерялась Лидия.

— Эгризы не столь знатны, чтобы иметь приглашение на большой праздник, путь даже к Дамюзам, — сухо уточнил капитан. — Я здесь тайком, как и мой… бывший приятель. Это случайная встреча, госпожа. Едва ли она повторится. Ни к чему вам выяснять мое имя.

— Но я вам обязана. И я хотела бы… — Лидия протянула руку, удерживая капитана. Тот галантно склонился, целуя пальцы.

— Желания прекрасной Лидии — закон, — шепнул спаситель. — Мое имя Лориш. И если вы посетите большой бал в ратуше, я получу счастливую возможность увидеть вас снова. Правда, я буду там всего лишь стражем. Но хотя бы так. Прощайте, пора. Вас ищут, а мне еще вытаскивать из парка этого негодяя. Могу вас заверить: я постараюсь до утра напоить его так основательно, что он и не вспомнит о случившемся.

Лориш шагнул в тень, еще раз поклонился и исчез в беседке. Как раз вовремя: он едва разминулся с Натэллой, быстро идущей по дорожке парка, почти срываясь на бег.

— На душе неспокойно, — непривычно коротко буркнула мачеха, крепко цепляя Лидию за руку выше локтя и уводя к террасе. — Всех тут на уши подняла. Вроде ихний парнишка-лакей видел враз двух твоих братьев Левинов в разных углах зала. Ох не люблю я необъяснимых случайностей. Едем домой.

— Охотно, — без обычного упрямства согласилась Лидия.

— Тебя знобит. — Голос мачехи обрел знакомую

звонкость, не предполагающую возражений. — Где шаль? Где накидка или хоть какой плащ? Лидия, нельзя вот так, в одном платье, выскакивать в осеннюю ночь. Тем более после танцев. Да у тебя испарина! Завтра мы не едем никуда. И послезавтра тоже.

— Хорошо.

— Пять лет ты не соглашалась ни с одним моим словом, — испуганно сказала мачеха, резко останавливаясь. — Что произошло? На тебе лица нет! Что я скажу Мишеньке… Платье помято! Тебя кто-то обидел? Не молчи. Ты знаешь мой характер, все одно вызнаю.

— Здесь был Магрис. У него долги, и он хотел…

— Дальше понятно, — отмахнулась мачеха. — Ну я ему устрою прояснение в сознании! Ничего дурного тебе не сделал?

— Нет.

— Уже хорошо.

Мачеха решительно развернула Лидию спиной к бальному залу и повела по узкой дорожке парка прямиком к конюшням. Впервые за годы присутствия мачехи в своей жизни княжна была благодарна Натэлле за то, что ею так бесцеремонно распоряжаются. Усаживают в карету, кутают. Ругают, воспитывают… И отправляют домой, не вынудив публично пересечь бальные залы под общими взглядами толпы. Это было бы пыткой. Карета докатилась до парадного крыльца особняка Дамюзов. Мачеха торопливо взбежала по ступеням и почти сразу вернулась, сопровождаемая князем.

— Мироша нет, а этот женишок тута окопался, — сердито щурилась и вздыхала Натэлла.

— Вот гнусь, — рыкнул отец, выслушав короткое пояснение по поводу случившегося и обнимая дочь. — В порошок сотру мерзавца.

— Хочет выжить нас из города, лишить праздников и напугать, — шипела Натэлла во второе ухо. — Не выйдет.

— Еще до рассвета я выставлю отродье из Фирба, — уверенно пообещал Михль Тэль-Дарг. — Жаль, самому мне надо ехать в столицу, приказ короля. Хотя не беда, как раз прихвачу с собой недоноска. Доставлю к старшему Тэль-Локту, и там мы во всем разберемся. Олененок, если ты хочешь уехать домой, только скажи.

— Не хочу, — отказалась Лидия, вспомнив про бал в ратуше. — Пусть он убирается.

Князь гордо кивнул, даже усы встопорщились. Наконец-то у девочки проснулся семейный характер! Виданное ли дело: уступать дорогу невесть кому! Ни один представитель рода Тэль-Даргов не поступал так. На гербе Даргмира не зря изображен вепрь!

Следующий день Лидия провела в постели. От нескончаемых нотаций мачехи голова ныла и гудела. Но приходилось терпеть: старается, может статься, от души. Или боится, что ее обвинят в недогляде и выставят из замка? Поди пойми…

Через день княжна почувствовала себя вполне здоровой. Она перебрала платья и, кое-как примирившись с излишней яркостью оттенков и пышностью отделки, нашла новые наряды приятными. Заново рассмотрела драгоценности, тщательно приготовленные для каждого случая в отдельном ларце. Спрятала лишние: кому хочется блестеть и переливаться, затмевая шутихи… Опять же, как выясняется, избыток каменьев и золота может навести кое-кого на мысли о гнусном и опасном вымогательстве. Впрочем, саму Лидию каждое упоминание о происшествии на балу у Дамюзов возвращало к самым приятным мыслям. До бала в ратуше еще двадцать дней, он замыкает череду больших праздников. Достаточно времени, чтобы соскучиться, но не забыть. И приписать своему спасителю все мыслимые прекрасные качества. Разрушить этот идеал могло бы личное общение, но именно его исключали ничтожное положение капитана в свете и его бедность.