Безвыходное пособие для демиурга
Шрифт:
Наши магистры до того увязли в мышиной возне, в драке за мягкие кресла, что, когда возникла проблема, так сразу и перепугались: как бы появление книги такой мощи не высветило истинную суть каждого из них!
Рядом раздался визг тормозов. Я отпрыгнул в сторону, кувыркнулся в полете, приземлился на ноги. Профессиональная привычка, отработанная до автоматизма.
Оставляя на асфальте две жирные полосы в том месте, где секундой назад был я, пронеслись «Жигули». Из окошка высунулся бледный от страха водитель:
–
«Хорошее продолжение отлично начавшегося дня». – подумал я.
Ярость поутихла, но боль обиды не смолкала.
«Да, я выеду через три дня, как того требует магистрат. Бог с ними, с этими умниками! Только вот по прибытию на новое место службы первым делом подам прошение об отставке. На Ордене свет клином не сошелся. Уж как-нибудь не пропаду».
– Вы не можете уделить мне немного внимания? – передо мной словно из-под земли вырос торговый агент с заплечной сумкой, в которой, наверняка, лежали очень нужные и дорогие товары вперемежку с условно-бесплатными подарками от фирмы, у которой именно сегодня очередной юбилей.
– Нет. – рявкнул я.
– Хорошо, хорошо. – человек исчез так же, как и появился.
Все они, эти агенты, за километр чуют запах денег. Они стремятся на шелест банкнот. И не они одни.
Весь мир покоится на трех китах: купи, обмани, продай. Вот только работать некому! Все и всюду жаждут легкой наживы!
И в Ордене то же самое! Каждый норовит пролезть на должность инспектора или областного наблюдателя. И всякий мнит себя королем. У нас даже диспетчер, что просто принимает звонки, даже он числит себя центром мироздания!
А мы, оперативники, бойцы самого, что ни на есть невидимого фронта, солдаты инфернальных постов, именно мы вечно остаемся козлами отпущения!
Ну почему даже в Ордене верх всегда берут тупоголовые карьеристы? Оборотни, блин, в мантиях! А как их ещё назвать, если у каждого из них «Чёрный дракон» под подушкой?
– Эй, парень! – это явно обращались ко мне.
Я развернулся и уставился на накачанного молодчика с тщательно выбритой головой.
– Слышишь, друг, ты обронил.
Издёвка?
Мужик протянул мне раскрытую ладонь. Я не поверил своим глазам. Это был мой серебряный талисман. В наших кругах его называют «пантакль неуязвимости». Это такая монетка с ушком, на котором выгравированы кельтский крест и гексаграммы. Носится на шее.
Видимо, кожаная веревочка оборвалась, когда я от машины отскочил. Ох, плохая это примета: терять пантакли!
– Я тоже не люблю дешевое турецкое золото. – улыбнулся бритоголовый. – Но серебро – это вещь! А, вообще, я так думаю: мы должны помогать друг другу. Все-таки в одной стране живем.
Так он меня за своего принял? «Братва, не стреляйте друг в друга?»
Я внутренне улыбнулся
– Я тут видел, как ты перед машиной кувыркался. Скажу: круто!
Я зажал пантакль в руке:
– Вообще-то, работа у меня есть.
– Кто бы сомневался. – покачал головой «браток». – А то смотри, нам такие всегда нужны. Ладно, бывай.
Что сегодня за день такой? Сколько, вообще, неприятностей может обрушиться на одного человека в течение суток?
Я торопливо свернул в переулок. Мне был неприятен оценивающий цепкий взгляд невольного собеседника.
Дальше я шел дворами, свернул через школу и тут же напоролся на подростков. Их было трое. Двое в спортивных костюмах и с подлыми улыбочками на лицах, а третий – очкарик. Последний, сгорбившись, со страхом смотрел на мир из-под толстых линз, он словно прятался за своей роговой оправой.
Я притормозил:
– Эй, мальцы!
– Чего надо? – грубо отозвался один из рэкетиров.
– Поучить кое-кого жизни. – я достал из кармана удостоверение сотрудника особого отдела по работе с паранормальными явлениями. – Смотри сюда.
– А что мы сделали? – возмутились парни. – Стоим, никого не трогаем.
– Расскажешь о вымогательстве в детской комнате. А я так еще и засвидетельствую, что это не единичный случай. Теперь все ясно?
– Да ты чего? Кого тут грабят? Этого что ли? Четырехглазого? Да мы на счет контрольной договариваемся. Да он наш кореш. – и с этими словами мальчишки кинулись в разные стороны.
– Спасибо. – сказал очкарик.
– Какого черта ты шляешься один, без друзей?
– В библиотеку нужно было зайти. – мальчишка развел руками. – Да и зря они старались: денег у меня нет.
Я посмотрел на этого будущего интеллигента, на этого типичного непротивленца злу насилием и разозлился ещё больше. Вот ради таких умников мы чаще всего и рискуем своей жизнью. А нас просто не замечают:
– Ладно, парень, беги домой.
Когда мальчишка скрылся за углом, я пнул пустую пластиковую бутыль: «Что теперь? Идти упаковываться?»
Спасибо еще, что на сборы дали целых три дня, а не три часа. Можно не гнать сломя голову в гостиницу, а оттуда – на вокзал. Время в запасе было.
Я подошел к турнику, покрутился на нем, спрыгнул. Нет, никак не мог я унять дрожи бешенства. Ничто не могло отвлечь меня от растущей ненависти к магистрату.
Хотелось курить. Я достал сигарету, сунул её в рот. Спички ломались одна за другой, пока я в раздражении не отшвырнул смятый спичечный коробок. Давно пора купить зажигалку, все равно, ту, которую потерял – уже не вернуть.
Я вышел на проспект. В первом же магазине толпились люди. А я-то наивно полагал, что очереди сгинули вместе с Советским Союзом. Ждать не хотелось, и я завернул в соседний бутик.