Безымянная империя. Дилогия
Шрифт:
– Я, когда помоложе был, тоже такие перлы коллекционировал. Кстати, помнится, даже от вас парочку находил.
– Не стану отрицать. Иной раз в суматохе такое напишешь, что сам потом удивляешься… А уж про стражников можно и не говорить. Как сейчас помню: «В ходе допроса подозреваемый Тикис вел себя вызывающе, а именно: нагадил на стол и в грубой форме предложил младшему стражнику Урицию вступить с ним в противоестественную связь непосредственно на этом же столе». И это мой первый десятник тогда настрочил – моя правая рука. Даже старшие писать не все умеют, а кто умеет, тот такие перлы выдает… Попробуй грамотного к нам затащить – грамотный лучше уж на бумагах где-нибудь сидеть будет. Там, где можно
– Правда, Дербитто, я этого не скрываю.
– Это редкость в наше время… даже не знаю, что вам для этого пришлось совершить.
– Да ничего… так же сидел, зарывшись в бумаги. Зря вы от бумаг нос воротите: при нашей бюрократии каждый архив – это золотая жила. Главное – к ней подступиться правильно и грамотно разработать… Тогда… Все тайны Империи зафиксированы и раскрыты в бумагах наших архивов: в них есть все, главное – найти.
– По мне, я уж лучше в горах золотую жилу поищу. Может, шансов там и поменьше будет, но зато не придется неделями этой пылью дышать.
– Гм… И как же вы, шатаясь по горам в поиске золотых жил, раскроете тайну исчезновения женщин провинции Тарибель?
– Да никак. По очень простой причине – нет этой тайны. Вы и без меня прекрасно знаете, что дело это высосано из пальца Карвинсом и его компанией. Это надуманный предлог, чтобы мы поработали здесь над исчезновением одной-единственной девушки. Ни вы, ни я не сомневаемся, что если ее не убили сразу после похищения, то вывезли из Империи: долго такую заметную пташку не удержать – кто-то проболтается. А кратчайший путь к стране, которая никогда не выдаст нам преступников, пролегает через Тарибель. Вот и сидим мы здесь… Только не понимаю: зачем было так серьезно в архив зарываться? Я думал, мы для виду посидим тут немного, а вы явно лишку позволили – слишком уж увлеклись.
Сеул, встав, уставился через завалы дел в глаза Дербитто и с ноткой торжественности заявил:
– Да, я действительно увлекся. Увлекся, потому что нашел нечто интересное.
– Что же? Уникальное дело о краже телеги списанных солдатских подштанников?
– Не ехидничайте, Дербитто. Все гораздо смешнее – в этой провинции действительно пропадают женщины. Так что Карвинс, придумав нам повод устроить тут официальное расследование, оказался прав.
– Ну вы прямо удивили! Господин Сеул, женщины – это такие создания, что имеют свойство исчезать. Можно за этим так далеко не ехать – они и в Столице неплохо исчезают. При желании вы в своем управском архиве могли кучу подходящих дел найти.
– Вы, конечно, правы, но одновременно и неправы. Позвольте я вам поясню: вы – неглупый человек и, если отбросите брезгливое отношение к этим бумагам, сразу поймете то, что понял я.
Сеул, обойдя стол, указал на разложенные кучками папки:
– Посмотрите, Дербитто: на этом столе сложены все исчезновения женщин за прошлый год. На вот этих стульях – убийства, тоже женщин. Вон на том столе – пропавшие мужчины, а на подоконнике и тумбе – убитые мужчины. Естественно, я брал только дворянское сословие и третье. Женщин из семей жрецов не учитывал – там, как обычно, проблема с учетом, так что второго сословия здесь нет. Брал я только нераскрытые дела. Вы ничего странного не замечаете?
– Признаться честно – нет.
– Хорошо. Вот посмотрите – сравните количество дел по исчезнувшим мужчинам и по убитым. В каком, по-вашему, они соотношении?
– Если глаза меня не сильно обманывают, то на восемь или десять трупов вроде бы приходится один пропавший.
– Не обманывают – по моим подсчетам, на девятнадцать убитых приходится двое пропавших без вести. А теперь посмотрите на дела по женщинам. Каково здесь соотношение?
– Да вроде поровну.
– Тоже верно – на двадцать три убитых женщины приходится двадцать пропавших без вести. Вам разве не кажется это странным? Ведь один к десяти и один к одному – это существенная разница.
– Ну… с одной стороны, странно, но с другой… Женщин воруют для борделей, или, может, нурийцы их в свои горы и леса увозят, для сожительства. А мужчин кто воровать будет? Для сожительства – это вряд ли, здесь вам не Столица с ее постыдными нравами, для борделей… гм… для борделей обычно воруют мальчиков. Да и не сильно этот промысел распространен. Кроме того, рядом Хабрия, а там некров не гнобят – им там почет и уважение. Может, девушек им продают.
– Вы сами-то в это верите? Нурийцы, кстати, может, и разбойная нация, но у них нерушимые семейные ценности. У нурийца одна жена, и он ей верен до гроба. Изменит – свои же проклянут. Воровать девушек ему смысла нет – нурийца обычно женят еще в детском возрасте, заранее. Специально укрепляют выгодные семье кровные узы. Брать невесту со стороны они не будут, а наложницы им не нужны. Некры, конечно, вполне способны обеспечивать себя живым товаром и при желании могут здесь наладить свой промысел. Вот только я с их повадками знаком – им все равно, кого брать. Пол не имеет значения. Их организация не может создать такую диспропорцию. Насчет борделей… Смотрите, там на подоконнике дальнем – дела по пропавшим детям. И там все поровну – отношение убитых девочек к пропавшим равняется такому же по мальчикам. Ну мальчиков вообще-то чуток больше пропадает. Но это как раз понятно – мальчиков, как вы заметили, любят воровать в подпольные бордели. Кроме того, Хабрия рядом, там с радостью купят оскопленного ребенка. Ну так как?
– Должен признать, что-то в ваших рассуждениях есть… Но, может, такое соотношение не только здесь? Не мешало бы проверить.
– Дербитто, все давно проверено. Вот видите мой блокнот? Я, когда было свободное время, частенько так же зарывался в наш архив. Вот количество дел по годам – там все совсем не так. Нет, по детям соотношение практически один в один, а вот по юношам и девушкам – разница колоссальная. А вот здесь, на этой странице, выкладки моего коллеги, который тоже увлекается анализом. Он работает в префектуре Ногии, мы с ним обменивались своими данными. Ногия от Столицы не близко, но тем не менее тамошние показатели весьма близки к нашим. И одинаково далеки от местных.
– Господин Сеул, снимаю шляпу. Сдаюсь – вы и впрямь что-то нарыли. И не лень же вам было время на эти пыльные бумаги убивать.
– Дербитто, помнишь дело портовых чеканщиков?
– Мне ли его не помнить. Кажется, вы там особо отличились.
– Да. Три года мы рыли носом землю, пытаясь найти их мастерскую, – без толку. Первые зацепки тогда получил как раз я, просто анализируя архивные документы за эти годы.
– Странно… Я-то думал, что шайку сдал Косой Роник, когда его калеными клещами за яйца взяли в вашем подвале.
– Да, его показания привели к аресту верхушки, но ведь для начала надо было задержать того же Роника, и задержать с вескими уликами. Вот его брал как раз я, и я знал, чем его прижать потом на допросе. Вот такие бумаги как раз и помогли.
– Еще раз снимаю шляпу – я горд работой с таким дознавателем, как вы. И бесконечно горд, что вы мне так доверяете. До вас меня уже намеками приглашали в Братство, но согласился я лишь после вашего предложения. Уж это вам должно о многом говорить. Но тем не менее от этой макулатуры и впредь буду стараться держаться подальше – не мое это. Да и, по чести говоря, все дела раскрываются в итоге одинаково – если не взяли с поличным, то кто-то потом неминуемо выдаст. Другого я еще не видел.