Безжалостный принц
Шрифт:
— С ней все будет в порядке, — говорю я Данте.
Он качает головой, глядя на меня, его глаза темные и серьезные.
— Относись к ней с уважением, — говорит он угрожающе.
— Беспокойся о своей собственной семье, — холодно говорю я ему. –Если мы связаны друг с другом, вам, гребаным дикарям, нужно научиться вести себя цивилизованно. Я убью каждого из вас до последнего, прежде чем позволю вам утащить нас вниз.
— Лишь бы мы понимали друг друга, — говорит Данте.
Он поворачивается и топает прочь. Я оглядываюсь в поисках другой выпивки.
За последнюю неделю у меня было
Данте может взять свой защитный образ старшего брата и засунуть его себе в задницу.
Он думает, что у Аиды есть какая-то уязвимая сторона?
Я сомневаюсь в этом.
Она такое же животное, как и ее братья.
А это значит, что ее нужно сломить.
Оливер не смог приручить ее, она перебежала ему дорогу. Выставила его дураком, публично. Ну, она не сделает этого со мной. Если Аида — скала, то я — гребаный океан. И я буду биться об нее, снова и снова, оттачивая ее по одному камешку за раз. Пока я не расколю ее и не проглочу целиком.
9
. Аида
Всю следующую неделю мы потратили на идиотское планирование свадьбы. Имоджен Гриффин справляется с большей частью этого, потому что Гриффины помешаны на контроле, а моей семье наплевать, как будет выглядеть свадьба. Тем не менее, она ожидает, что я одобрю рассадку гостей, цветы и питание, как будто мне не наплевать на это все.
Проводить время с семьей Каллума — это странно. Я все еще не могу избавиться от ощущения, что они набросятся на меня в любой момент, когда я останусь с ними наедине. И все же между нами существует некая фальшь, когда они притворяются, что все это искренне, а я должна подыгрывать им, как будто я на самом деле какая-то застенчивая будущая невеста и их невестка.
Я не могу понять Имоджен. Со стороны она выглядит как типичная богатая светская львица: блондинка, идеально причесанная, всегда говорит культурным тоном. Но я могу сказать, что она умна, и я подозреваю, что она гораздо больше вовлечена в бизнес Гриффинов, чем показывает.
Свадьба будет небольшой, поскольку она проходит так быстро, но она все равно настаивает, что мне нужно подходящее платье. Так вот почему я в Белла Бьянка, примеряю свадебные платья перед Нессой, Рионой и Имоджен.
У меня нет никого из членов семьи женского пола, кого я могла бы пригласить, да и в любом случае я не хотела бы вовлекать их в этот фарс.
Несса самая взволнованная, она снимает платье за платьем, чтобы я примерила, а затем хлопает в ладоши и визжит над каждым. Все это — пышные платья принцесс и бальные платья, до смешного огромны, как в оживших мультфильмах. Половину времени я теряюсь в тюле, и Нессе приходится поднимать все эти слои, переворачивать все вокруг и застегивать молнию.
Несмотря на то, что я ненавижу каждого из них, я не могу удержаться от смеха над ее заразительной энергией. Она такая милая со своими большими карими глазами и розовыми щеками.
— Почему
— О, нет, — она качает головой, краснея достаточно сильно, чтобы скрыть свои веснушки. — Я не могу этого сделать.
— Почему нет? Их тут миллион. Все пройдет намного быстрее, если ты мне поможешь.
— Ну...
Я вижу, что она умирает от желания это сделать. Я сую ей в руки одно из самых пышных платьев.
— Давай, давай посмотрим.
Несса идет переодеваться. Смиренно вздыхая, я натягиваю платье номер шестьдесят семь. Оно весит около ста фунтов и имеет шлейф длиннее, чем у принцессы Дианы.
Несса выходит, похожая на танцовщицу, какой она и является, ее тонкая шея поднимается из лифа платья, юбка пышная, как пачка.
— Что ты думаешь? — спрашивает она, кружась на возвышении. Теперь она похожа на одну из тех балерин из музыкальной шкатулки.
— Я думаю, что это ты должна выйти замуж, — говорю я ей. — Это подходит тебе гораздо больше.
Я протягиваю руки, чтобы мы могли потанцевать вместе. Наши юбки такие огромные, что нам приходится сильно наклоняться, чтобы хотя бы дотянуться друг до друга. Несса падает с возвышения, приземляясь целой и невредимой в массивной складке собственной юбки. Мы обе разражаемся смехом.
Риона наблюдает за нами без улыбки.
— Поторопись, — огрызается она. — У меня нет времени тратить на это весь день.
— Тогда просто выбери сама, — рявкаю я ей в ответ. — Мне плевать, какое платье я надену.
— Это твое свадебное платье, — говорит Имоджен своим спокойным, культурным голосом. — Оно должно заявлять о тебе. Оно должно найти отклик. Тогда когда-нибудь ты сможешь передать это своей собственной дочери.
Мой желудок сжимается. Она говорит о какой-то вымышленной дочери, которую я должна родить от Каллума Гриффина. От одной мысли о том, что я буду ходить беременной его ребенком, мне хочется сорвать с себя эту юбку и выбежать из магазина. Это место набито таким количеством белоснежного тюля, бисера, блесток и кружев, что я едва могу дышать.
— Мне действительно все равно, — говорю я Имоджен. — Я не настолько увлекаюсь платьями. Или одеждой в целом.
— Это очевидно, — едко говорит Риона.
— Да, — огрызаюсь я, — я не одеваюсь как корпоративная барби. Кстати, как у тебя это получается? Твой отец разрешает тебе делать записи на его совещаниях, или ты просто стоишь там и выглядишь красиво?
Лицо Рионы становится таким же красным, как и ее волосы. Имоджен прерывает ее, прежде чем Риона успевает возразить.
— Может быть, тебе понравится что-нибудь попроще, Аида.
Имоджен делает знак служащему, запрашивая несколько платьев по номеру и имени дизайнера. Очевидно, она провела свое исследование перед тем, как прийти. Мне все равно, что она выбрала. Я просто хочу, чтобы это закончилось. Я никогда в жизни не застегивала так много молний.
Я не знаю, что случилось с платьем моей матери. Но я знаю, как оно выглядело — у меня есть ее фотография в день свадьбы. Она сидит в гондоле в Венеции, прямо на носу лодки, длинный кружевной шлейф тянется, почти касаясь бледно-зеленой воды. Она смотрит прямо в камеру, надменная и элегантная.